Цифровой призрак
Шрифт:
— Речь не обо мне. Я, может, и не делаю ничего значимого, но хотя бы ничего не порчу. А ты…
Юрка замолчал и посмотрел на меня так, что мне впервые в жизни захотелось ему по–настоящему врезать, лишь бы не видеть этот разъедающий разочарованный взгляд.
— Ты человек, который может больше, чем остальные. Но при этом ты постоянно лажаешь. Хватит уже играть в игры. Начни, наконец, жить, а не играться в жизнь. И перестань портить жизнь другим.
— Хорошо… — я поднялся с кресла. — Пожалуй, начну с тебя.
Я потянулся
Зависть разрушала все мои дружеские отношения. Если раньше я скептически воспринимал мысль, что путь героя, это путь одиночки, то теперь (даже не будучи героем) сам с лихвой хлебнул горькой правды — «на вершине горы всегда одиноко».
Я вышел из парадной, поглощенный своими мыслями. Куда идти, я не знал.
Пабы уже закрыты или вот–вот закроются, а ломиться к Алене среди ночи — показалось мне слишком наглым.
И пока я шел через двор и гадал, что делать дальше, обстоятельства решили все за меня.
Из тускло освещенной подворотни навстречу мне вышла черная тень.
Боевой режим включился сам по себе. Джарвис реагировал раньше, чем я успевал подать осознанную команду.
ФИО: ??? ??? ???
Пол: мужской.
Возраст: ???
Состояние: готовность к бою.
— Добрый вечер, — произнесла тень, преграждая мне путь.
«Чпок», — подумал я, вспоминая старый боянистый анекдот про вежливого лося.
Закралось предчувствие, что для меня, как и для несчастного зайца, вечер сегодня закончится плохо.
Глава 16
Ехать ночью в багажнике в лес — дурная примета. Ехать ночью парализованным в катафалке в гробу на кладбище — тоже.
Не факт, что мы ехали на кладбище, но насчет остального все было верно.
Меня парализовало. Меня везли в катафалке. И я лежал в гробу. В самом настоящем, причем видимо даже в очень недешевом. Внутри все было обшито шелком или какой–то другой очень приятной на ощупь тканью. Я не мог пошевелиться, но руки, лежащие вдоль тела, ощущали мягкость и гладкость ткани.
Паралич. Вы не можете шевелиться и разговаривать. Чувствительность снижена на 25%. Потребности снижены на 25%. Действие паралича длится 4 часа или до снятия тем, кто его наложил.
Кто именно баффнул на меня эту дрянь не скажу, но подкрался он со спины,
Первый удар я отразил просто мастерски. Мужик собирался двинуть мне по уху небольшой (похожей на полицейскую) дубинкой, которую он ловко выпустил из рукава, бодро перехватил за рукоять и направил мне в голову, чтоб вырубить.
От удара я ушел. И даже успел ударить в ответ — в живот, прямо под ребра, от чего обычно противник складывается пополам и проигрывает едва начавшийся бой. Но этот терминатор даже не пискнул.
Второй удар я пропустил, не ожидая от нападавшего быстрой ответной реакции. Третий — тоже. Он пришелся в челюсть, но из реальности меня не выбил.
Теперь пропускать начал он.
«Каменная башка», разученная мной накануне, хоть и не дала мне нокаутировать противника, но на секунду–другую заставила его растеряться. Я бросился на него, как медведь — с ревом и совершенно без страха. Повалил на капот чьей–то машины. Ударил раз, другой, третий. А потом… потом кто–то подошел сзади. Я заметил тень, собирался повернуться, но не успел. Меня окутала тьма.
Продолжала окутывать и теперь, ведь каким бы мягким и удобным ни был гроб — он оставался гробом. Замкнутой жуткой коробкой, наполненной темнотой.
И если бы я не чувствовал как меня везут (то и дело подпрыгивая на кочках и буераках), и не помнил, что выходя во двор приметил черный длинный катафалк — я бы не на шутку испугался.
А пока — пугаться было рано. Раз мы куда–то едем, значит, у меня еще есть время из этого выпутаться.
Выпутаться не получилось. Когда мы притормозили, я все также валялся не в силах пошевелиться. Когда крышку гроба открыли, я увидел напавшего на меня мужика. Затем еще несколько лиц. А потом мне на голову надели мешок.
Волокли меня двое, подхватив под руки. Я чувствовал себя марионеточной куклой, которую несут в школу дети. Мои новые, прикупленные перед приездом Ларисы конверсы, царапали свои белые носы сначала о грязную землю, которую я мог видеть через щелку в неплотно надетом на меня мешке, затем об асфальт.
Тащили меня молча, целенаправленно. Судя по обычному «офисному» полу, помещение было нежилое. На склад не похоже, на заброшку тем более, а значит, волокут меня на разговор, а не хоронить, что уже не может не радовать.
Когда носы конверсов сосчитали четыре порога, меня протащили по тонкой ковровой дорожке мышиного цвета и закинули в кресло. Сквозь плотную сетку черной ткани я пытался разглядеть хоть что–нибудь: прикинуть, сколько в комнате находится людей, есть ли в ней окна, двери или пыточные инструменты. Разобрать получилось только темную тень, приближающуюся ко мне.
И что же будет дальше?
Щелчок пальцами перед моим лицом…
Резко сдернутый мешок…
От яркого света я поморщился. Потер глаза руками. Чудеса! Я снова мог шевелиться.