Цифровой странник
Шрифт:
– Ты в клубняк не хочешь сходить? – спрашивает он. – Вечером в субботу в центре города.
– У меня как раз выходной.
– Да, у нас с ирландцами тоже, и некоторые ваши тоже взяли.
– О'кей, я не против, как-нибудь свяжемся.
Мобильная связь в Америке гораздо дороже, чем в России, поэтому я не покупал сим-карту, всё равно звонить некуда, а для связи с родиной достаточно Интернета.
– Я тоже пойду в клуб, – говорит Женя.
Все смеются.
– Ты? – удивляется Юра Длинный. – Зачем? С девочками знакомиться?
– Может быть, – невозмутимо отвечает
– Да ты же слепой, как крот, – хохочет Студент. – Как же ты красивую от стрёмненькой отличишь?
3. Важная роль образования
На баскетбольной площадке по пути к океану обычно никого нет, но сегодня вечером она почему-то переполнена. Я бегу домой надеть кроссовки вместо шлёпок, а когда возвращаюсь, вижу, что других белых здесь нет. Все удивлённо смотрят на меня. Лица афроамериканцев выглядят неприветливо: или они не рады белым, или это их естественное выражение, или мне просто так кажется.
Один из них всё-таки улыбается и спрашивает:
– Эй, Туркоглу, хочешь поиграть?
Знаменитый турецкий баскетболист не похож на меня ничем, кроме цвета кожи.
– Да, хочу.
– Давай выходи.
Темп гораздо выше, чем в баскетбольной команде моего университета. Невыносимая жара вынуждает остаться на скамейке после перерыва. Вместо меня выходит чернокожий парень, он выпускает дым изо рта и тушит об урну косяк, проданный ему двумя белыми. Эти двое точно не намерены играть – уж слишком медленные. Я один обыграл бы обоих, даже если бы сам покурил. Но не сейчас – впервые я по-настоящему устал.
Оказывается, темнокожие только выглядят злобными. На площадке нет дискриминации по цвету кожи, хоть я и сам считаю, что белые играют хуже.
– Эй, Туркоглу, приходи ещё!
Дома как обычно: студенты собираются идти в магазин за алкоголем. После баскетбола у меня отличное настроение, поэтому я соблазняюсь на бутылочку прохладного пива.
– Подождите меня, только душ приму.
Покупателем назначается совершеннолетний по американским законам Валера.
– Паспорт взял? – спрашивает Миша.
– Ну, – огрызается Валера, – чё, думаешь, забыл, что ли?
Наша компания подходит к магазину и останавливается за углом. Все достают кошельки и дают деньги Валере.
– А что происходит? – спрашиваю я.
– Он пойдёт один, – говорит Миша. – В штате Вирджиния действует закон: если ты зашёл в магазин в компании, то всем вам должно исполниться двадцать один год. Если есть хоть один несовершеннолетний, то алкоголь никому не продают.
Оглядываюсь на всех:
– Ребята, вы что, шутите?
– Нет, – серьёзно говорит Юра Длинный, – у нас так было недавно: зашли со Студентом, у него документы спросили, а ему девятнадцать всего. Мы как ни уговаривали, всё впустую.
Студент кивает.
– Тебе двадцать один есть? – спрашивает Миша.
– Да, но я паспорт с собой не брал.
– Ну тогда жди со всеми.
Через некоторое время выходит Валера, сгибаясь под тяжестью пакетов, звенящих бутылками. Дома я больше не хочу сидеть в гостиной и ухожу на улицу с ноутбуком. Здесь, за деревянным столиком, можно подключиться к Интернету – владельцы соседних домов держат беспроводные сети открытыми. В России сейчас поздняя ночь, но я застаю неспящих друзей, и мы болтаем по Скайпу.
Появляется Студент. Подходит к столику, как всегда, расправив плечи и покачивая бёдрами. Невысокий, губастый, с овальным лицом, он одет во всё черное: спортивные штаны, футболку и кепку. Из-за носа горбинкой немного похож на армянина.
– Можно почту проверить?
– Конечно.
– Я собираюсь ехать в Нью-Йорк, – говорит Юра. – Здесь ловить нечего.
Это действительно так. Я уже несколько дней размышляю над этим. Разве я приехал в Америку, чтобы всё лето продавать мороженое темнокожим детям? Разве я так долго копил деньги, работая по вечерам и ночам, чтобы шесть дней в неделю проводить в машине в душном Норфолке, слушая одну и ту же отвратительную мелодию, которая уже снится? Здесь что-то не так. Я ведь уезжал посмотреть мир и познакомиться с другой культурой.
– А что собираешься делать в Нью-Йорке?
– У меня там есть друг, он работает в ресторане, получает сто пятьдесят долларов в день. Говорит, что там всегда люди нужны. Да и к тому же тут скучно.
Это тоже правда. Несколько часов в Нью-Йорке впечатлили меня больше, чем неделя в Норфолке. Надо тщательно всё обдумать.
К нам приближается пара – молодой парень среднего роста вместе с девушкой, толстой, как «Биг Мак» с двумя котлетами. Она ведёт собаку размером с кошку – мелкую, уродливую, наряженную в специально сшитый розовый комбинезон. В России с такими обычно гуляют гламурные блондинки. Если я когда-нибудь заведу собаку, то это будет любая порода, кроме такой.
– Хэ-э-эй, – громко говорит парень, – вы кто такие? Дайте-ка я к вам присяду. – Пьяный белый парень, похожий на Эминема, садится за столик и поворачивается к девушке: – Проваливай отсюда!
– Пошёл ты! Чтобы через пять минут был дома!
– Конечно, крошка.
Глубоко вздыхая, «крошка» показывает ему средний палец и обращается к собаке:
– Пойдём домой, дорогая.
Эрик сильно пьян – он возвращается из бара неподалёку. Я рассказываю, что мы русские, приехали на лето по студенческой программе и работаем мороженщиками.
– У вас есть образование?
– Я только что закончил бакалавриат. Я айтишник, недавно начал работать программистом, совмещаю с учёбой.
– Ого, вот это круто! А я на стройке работаю. Обычный рабочий.
Парень рассказывает немного о себе. Итак, мы разговариваем с двадцатишестилетним белым американцем без высшего образования, который работает подсобным рабочим на стройке, встречается с женщиной-гамбургером и, судя по всему, львиную долю свободного времени проводит в баре рядом с домом. Я программист и работаю уже больше года, у меня есть релевантное профессии высшее образование, и моя зарплата в России, если перевести её в доллары, получается меньше, чем у Эрика, примерно в пять раз. Зато как мороженщик в Норфолке я зарабатываю всего в два с половиной раза меньше, чем подсобный рабочий Эрик.