Цифры нации
Шрифт:
– Короче, ситуация такова, что Большов недоволен… Куда, говорит, служба безопасности смотрит…
Жердяй молчал.
– Чо делать-то будем?
– Ничего… Ничего пока делать не будем… Экономика не наш профиль…
Глава 7
Паршивое учреждение
Верховное судебное присутствие располагалось в громадном сером здании на перекрестке улиц Железной дивизии и Фридриха Энгельса. Председателем данного судебного органа был Шприц Игорь Альбертович – высокий сухопарый мужик лет шестидесяти, с продолговатым тусклым лицом, на котором помещался массивный нос.
Шприц не только руководил данным ведомством, но и рассматривал уголовные дела. Это были дела государственной важности, в рассмотрении которых Игорь Альбертович наловчился до такой степени, что не было такого дела, которое он не мог бы рассмотреть с первого раза. Он их щелкал как орехи, и в этом была, непременно, заслуга его сухопарости, поскольку, будь на его месте мужчина широкий, упитанный, то вряд ли дела в судебном ведомстве решались так стремительно.
Тем не менее, несмотря на проворство Шприца, к концу недели на рассмотрении у него образовалась из уголовных дел целая очередь. От нее у председателя ныло под ложечкой и даже подскочило артериальное давление: надо было срочно от этой очереди избавиться.
Он поднялся из-за стола, поправил на себе судебную мантию, взял в руки тощее дело и направился в зал судебных заседаний. Впереди председателя, оглядываясь, шла секретарь. У входа в зал заседаний она остановилась. Шприц тем временем вильнул в боковую дверь и щелкнул изнутри защелкой. Секретарь вошла в зал, остановилась возле своего стола и произнесла четким голосом:
– Прошу встать!
Прокурор, в темно-синем мундире со звездочками на черных петлицах, адвокат в мантии и угольчатой шляпе, а также подсудимый, отгороженный от зала решетчатой клеткой, поднялись и замерли. Поднялись также двое пожилых лиц, мужчина с женщиной.
Шприц, шурша мантией, вышел из боковой двери, поднялся ступенями к возвышению, велел всем садиться, раскрыл дело и стал бормотать о том, что слушается дело такое-то, что председательствующий судья такой-то, при секретаре таком-то, по обвинению гражданина такого-то, и что обвинение поддерживается прокурором таким-то.
Прокурором оказался Татьяноха.
Дверь в этот момент отворилась, в зал тихо вошел судебный пристав-охранник и остался у входа.
– Слушается уголовное дело о защите толерантности, – продолжил Шприц, косясь в сторону охранника. – Подсудимый, когда вы получили обвинительное заключение?
– Я его вообще не получал! – ответил подсудимый.
Шприц посмотрел в его сторону, потом в уголовное дело и снова сказал: – В деле имеется ваша расписка о вручении вам обвинительного заключения. Вы знакомились с делом?
– Я отказался, потому что я не виновен…
«В таком случае – ты просто дурак», – подумал Шприц, а вслух произнес: – Понятно…
Метнув взглядом по залу, Игорь Альбертович только тут заметил на заднем ряду постороннюю пару – мужчину и женщину.
– А вы кто такие? – спросил он.
– Я потерпевшая, а это свидетель, – сказала женщина ласковым голосом.
Выпроводив свидетеля в коридор, Шприц велел потерпевшей даме сесть на скамью в первый ряд и продолжил заседание.
В итоге получасового рассмотрения дела, в течение которого судья выслушал показания потерпевшей, свидетеля обвинения, государственного обвинителя и огласил материалы дела, он объявил слушание дела оконченным и заявил о прениях сторон.
– Слово в прениях предоставляется государственному обвинителю Татьянохе Дмитрию Олеговичу, – сказал он.
Тот поднялся, взял в руки лист и стал читать обвинительное заключение. Из обвинения следовало, что Иван Иваныч Иванов с утра ходит без штанов. Только так. И не иначе. Поскольку об этом говорят свидетель обвинения, потерпевшая, а также материалы дела.
Однако для вынесения обвинительного приговора этого было явно недостаточно, тем более что потерпевшая с подсудимым жили как кошка с собакой.
«Точно… – решил для себя Шприц. – Это и есть юридический дурдом».
– Прошу определить для него наказание, – продолжил Татьяноха, – в виде трех лет лишения свободы с отбыванием на хозяйственных работах в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговора…
«Ну, ты хватил!» – удивился Шприц, глядя в сторону свидетеля, оставленного в зале после допроса. Свидетель, разинув рот, с удовольствием зевал.
– Встать! – заревел Шприц, стуча колотушкой. – Я тебе говорю, свидетель!
Свидетель поднялся и хлопал глазами под испепеляющим взглядом судьи.
– Пятнадцать суток! – воскликнул Шприц и стукнул колотушкой.
– Кому? – удивился свидетель. – За что?
– За неуважение к суду! Я не обязан на гланды твои любоваться!.. Увести!..
Судебный пристав, стоявший столбом, оживился, метнулся к свидетелю и, не успел тот сказать хоть слово, как на его руках уже скрежетали наручники.
– Моду взяли! – ворчал Шприц.
– У нас толерантность! – опомнился свидетель. – Свободное государство!..
– Я тебе покажу свободу…
Проводив взглядом пристава со свидетелем, судья впал в задумчивость, глядя в поверхность стола и потирая пальцами лоб. Секретарь откинулась в спинку стула и глядела в потолок.
– Судебное заседание продолжается, – наконец объявил судья, и секретарь вновь прильнула к столу.
– Слово для защиты предоставляется адвокату Козолупову Леопольду… За номером…
Шприц посмотрел в бумаги и произнес номер защитника. Тот поднялся из-за стола, выпрямился и начал речь, не глядя в бумаги. На вид ему было лет восемьдесят, хотя, в принципе, возраст для подобной категории самозанятых деятелей не имел никакого значения. Хоть сто лет ему будь – тем более что это не просто защитник, а юрист с электронной начинкой вместо обычного мозга.
Адвокат, огласив обвинительное заключение, углубился в так называемое материальное право – в суть статьи, по которой был привлечен к ответственности его подзащитный.