Цимбелин

Шекспир Уильям

Сицилий

О громовержец, не карай

Презреньем нас, людей,

Будь с Марсом крут, с Юноной строг,

Чей гнев неверностью своей

Ты распалил.

В чем грешен сын? Не довелось

Его мне повидать.

Я умер, а дитя еще

Носила в чреве мать.

Но ты — ведь на земле зовут

Тебя отцом сирот, —

Ты должен оградить его

От всех земных невзгод.

Мать

Не

помогла Люцина мне;

Скончалась я, родив.

В чужой и бесприютный мир

Явился, сиротлив,

Мой бедный сын.

Сицилий

Подобно предкам славным, он

Был мудр, красив и смел

И, как наследник мой, хвалу

Везде снискать сумел.

Первый брат

Когда созрел он, возмужал —

В Британии во всей

Кто мог сравниться с ним? Кто был

Достойней и милей?

Он мужем Имогены стал,

Как лучший из мужей.

Мать

За что же брак его теперь

В насмешку превращен?

За что он изгнан и за что

Навеки разлучен

С женой своей?

Сицилий

Зачем ты Якимо, шуту

Из Рима, разрешил

Бесчестной клеветой разжечь

Его ревнивый пыл,

Чтоб в жертву подлости людской

Заклан мой Постум был?

Второй брат

Из обиталища теней

Отец его, и мать,

И братья, павшие в бою

Явились в мир опять.

Чтоб грудью за права и честь

Тенанция стоять.

Первый брат

За Цимбелина в битве брат

Свой обнажил клинок.

За что ж, Юпитер, царь богов,

Ты так к нему жесток?

Ты не воздал ему хвалу,

А горестям обрек!

Сицилий

Открой хрустальное окно,

Взгляни на нас с высот;

Не изливай свой страшный гнев

На доблестный наш род.

Мать

Коль прав наш сын, избавь его

От горя и забот.

Сицилий

Покинь свой мраморный дворец,

Сверши свой правый суд,

Иль тени к сонму всех богов

Свой голос вознесут.

Оба брата

И жалобу им на тебя,

Юпитер, принесут.

Среди раскатов грома и сверканья молний, на орле спускается Юпитер и бросает огненную стрелу. Призраки падают на колени.

Юпитер

Довольно, о бесплотный рой видений,

Терзать наш слух! Умолкни, жалкий род!

Тому ль бояться ваших обвинений,

Кто молнией разит мятеж с высот?

Прочь, призраки Элизия! Покойтесь

Среди его невянущих лугов

И за живущих на земле не бойтесь;

Заботиться о них — удел богов.

Кого люблю, тому преграды ставлю;

Победа тем дороже, чем трудней.

Утешьтесь! Скоро я его прославлю

И возвеличу после черных дней.

Он родился под нашею звездою,

И в нашем храме брак его свершен.

Прочь, сгиньте! Постум свидится с женою;

Счастливее, чем прежде, станет он.

Оставьте свиток на его груди вы —

В нем скрыт грядущих радостей залог.

Итак, рассейтесь! Будьте терпеливы,

И помните, что в гневе я жесток. —

Лети, орел, в хрустальный мой чертог.

(Улетает.)

Сицилий

Слетел он с громом, серою дыша.

Казалось, что орел его священный

Нас растерзает. Но отлет их ввысь

Был сладостней, чем ароматы рая.

Орел, расправив крылья, чистил клюв,

Как будто нам он показать хотел,

Что бог доволен.

Все

Слава громовержцу!

Сицилий

Пол мраморный сомкнулся. Он взлетел

Под свод лучистый. Скроемся сейчас!

Мы выполнить должны его наказ.

Призраки исчезают.

Постум

(просыпаясь)

Ты, сон, мне деда заменил: ты дал

Мне мать, отца и братьев. О насмешка!

Родились и исчезли навсегда

Они, как сновиденье, — без следа,

А я проснулся. Те, кто уповает

На милость свыше, грезят, как и я,

Но пробужденье отрезвляет их.

Увы! Отвлекся я. Порой судьба

Вдруг возвеличит жалкого раба,

Хоть благ он недостоин и не смел

Мечтать, чтоб стал иным его удел.

Так счастье золотое в этом сне,

И сам не знаю, как пришло ко мне.

Не фей ли видел я? — Что здесь? Пергамент?

О дивный дар, не будь как царедворец:

Снаружи блеск и пустота внутри, —

Исполни, что сулишь.