Цирк чудес
Шрифт:
Разочарование Джаспера рассеялось уже через несколько дней. К своему удивлению, он обнаружил, что в армии полно трюков и актеров, даже на злосчастных равнинах Крыма. Он устремлялся в атаку по склону холма в мундире с потрепанными эполетами и блестящими знаками различия, и Дэш бежал рядом с ним. Парады, звуки сигнальных горнов, военные оркестры, взрывы снарядов как смертоносные фейерверки, ощущение принадлежности – это был цирк в чистом виде. Цирк был театральным подобием жизни и человеческого желания. Когда наступила цветущая весна, дамы наблюдали за сражениями с вершин холмов, как могли бы наблюдать за представлением,
После сентябрьского падения Севастополя и смерти Дэша Джаспер получил известие, что его отец тоже отправился в мир иной. Он купил дюжину русских лошадей, несколько верблюдов и вышел в отставку. Представление начинается.
Тоби был без всякого обсуждения отстранен от руководства, их мечты о совместном предприятии канули в прошлое. Имя Дэша незримо висело между ними как гнилостный запах, но никогда не упоминалось. Джаспер внушал себе, что Тоби всегда было наплевать на цирк, но причина находилась гораздо глубже, и он знал об этом. Его брат изменился. То, что он видел и сделал, навсегда сломило его. Они никогда не были равными, но теперь баланс сил необратимо сместился. Речь шла о мечте Джаспера и о его жизни, а Тоби находился у него в долгу. Это был Балаган Чудес Джаспера Джупитера.
Джаспер вздрагивает от стука в дверь, застигнутый на середине анекдота о фальшивой лягушке и школьном учителе.
– Заходите! – кричит он.
Джаспер не уверен, кто или что оказывается в комнате первым: человек или его запах. Потасканный, как бродячий пес, в паршивых обносках вместо одежды.
– Я не подаю милостыню, – говорит Джаспер.
– А я не нищий, – отвечает мужчина и вертит кепку в руках. – Я однажды поймал… лобстера с тремя клешнями.
Пьян в стельку. Джаспер обменивается взглядом с Тоби, откидывается назад и улыбается. Он намерен немного позабавиться.
– И у тебя сейчас есть этот лобстер?
– Я съел его.
– Охо-хо, какая незадача. И теперь ты хочешь продать нам твои воспоминания об этом курьезе?
Мужчина яростно трясет головой.
– Не лобстера. Мою дочь.
– Свою дочь? – Джаспер заливается смехом. – Итак, ты хочешь продать мне свою дочь. Что же, приведи ее сюда, и я посмотрю, понравится ли она мне.
– Не так. – Мужчина краснеет, хотя это трудно разобрать из-за выпивки. – Она… она такая же, как ваши чудеса.
– Сомневаюсь.
Он поворачивается к Тоби, приглашая его присоединиться к веселью, но глаза его брата широко распахнуты и наполнены паникой. Здесь что-то не так. Чего-то не хватает, но он не может точно определить, в чем дело. Тоби никогда не прятал свои чувства. Еще ребенком Джаспер мог ощущать расстройство своего брата через стену по ночам и приходил к нему в спальню, чтобы утешить его.
– Давай-ка, заходи, не стой на пороге, – велит он.
Когда мужчина переваливается через порог, Джаспер видит фургон его глазами: яркие афиши, мирный волк рядом с зайцем, графины из граненого стекла, которые он оборачивает салфеткой, когда берет их. Мужчина смиренно наклоняет голову.
– Почему она похожа на моих исполнителей?
– Она… на ней есть отметины.
– Отметины.
– Она родилась с ними. Они занимают у нее пол-лица. Другие – на руках и ногах, как пятна.
– Девушка-леопард? – с интересом спрашивает Джаспер. – Витилиго [6] ?
6
Аутоиммунная болезнь, нарушение кожной пигментации.
– Нет. Это родимые пятна.
– Любопытно, – говорит Джаспер. Он никогда не видел такую девушку, а новизна – это наркотик для любого антрепренера. В «Панче» нынешняя мода на чудеса получила название «эпоха чудовищ». Мания уродства. Но там, где есть мания, можно делать хорошие деньги. Он улыбается.
– Нужно спросить ее, – говорит Тоби. – Ты сначала спросишь ее, правда?
Джаспер берет гаванскую сигару и срезает плесень на кончиках табачных листьев.
– Ты видел ее вчера вечером – да, Тоби? Вот о чем ты не сказал мне.
Джаспер старается проглотить гнев, подступающий к горлу, как комок желчи. Разве он не делает все возможное ради защиты своего брата? Он разглаживает складку на брюках и вздыхает.
– Сколько ей лет?
– Девятнадцать.
– Она замужем?
Мужчина хохочет.
– Нет.
– Тогда она принадлежит тебе.
Тоби смотрит на него, но Джаспер знает, когда стоит проявить власть и напомнить брату о его долгах. Еще он думает о девушке и о том разнообразии, которое она может внести.
– Сколько ты хочешь за нее?
Тоби дергает заусенцы, не глядя на Джаспера. Заяц съежился в своей клетке и прижал уши к голове. Джаспер чует запах свежего дерьма; как только пришелец уйдет, он распорядится отослать животных в зверинец.
– Двадцать фунтов, – осторожно произносит селянин, словно не в силах поверить в такую неслыханную сумму.
– Хорошо. Когда мы сможем забрать ее?
Тот моргает.
– Ты спросишь ее, не так ли? – повторяет Тоби.
Отец девушки смотрит в пол.
– Она не пойдет добровольно, – глухо гово-рит он.
Тоби качает головой.
– Ты не должен так поступать.
Джаспер машет рукой, отгоняя тревоги; его сердце учащенно бьется.
– Неважно, неважно, – говорит он. – Двойняшек из Каролины перекупали несколько раз. Один антрепренер даже доставил их на пароходе из Америки в Англию. – Он поворачивается к брату. – Ты же знаешь Двухголового Соловья?
– Ты лучше, чем они. – Тоби берет свою шляпу, и Джаспер делает вид, будто не слышал его. Дверь захлопывается за его братом. Но кто такой Тоби, чтобы читать ему проповеди о добродетели? Он отрезает ломтик лимона и бросает в коктейль с джином, делает глоток и вытирает губы.