Цирк Обскурум

Найт К. А.

Я знаю, что это связано с Роджером. Он очень ясно дал это понять, но, кроме предупреждения, я больше ничего не получаю от карт. Они остаются стойкими и молчаливыми, когда я нуждаюсь в них больше всего. Мне нужен другой ответ.

Цирк стал моим домом. Я счастлива здесь, в этом месте, предназначенном для уродов и изгоев. Я нашла свое место. Какая-то часть меня знала это с детства. Я всегда была одержима цирком, и когда мой отец привел меня в Цирк Обскурум, когда я была маленькой, это казалось правильным уже тогда. Я хотела бы, чтобы все события между тем временем и настоящим не происходили,

но я знаю, что это было необходимо для меня, чтобы стать той, кто я есть. Это было частью моего путешествия, каким бы печальным оно ни было.

Я не могу позволить Роджеру ворваться и отнять это у меня. Я не могу позволить ему снова лишить меня счастья.

Я протягиваю руку вперед и раскладываю колоду, еще раз занося руки над картами, ища разъяснений.

Вскоре появляется Хильда. Некоторое время назад она ушла за ужином, но я заявила, что мне нужно еще несколько минут.

Прошел час.

При виде меня ее взгляд смягчается, но в уголках тоже появляется напряжение. Мы обе читали карты, но я была одержима этим. Тем не менее, это не меняет моей потребности в другом ответе.

— Эмбер, — говорит она, привлекая мое внимание, когда я смотрю на ту же карту, которую доставала миллион раз — смерть. Когда я смотрю на нее, нахмурив брови, она выдыхает. — Дитя, мы не можем принуждать судьбу к нашей прихоти. Мы можем только прочитать это.

— Но мне нужно… больше. Мне нужно еще, — прохрипела я, вытаскивая еще одну карту — страх. Мои плечи опускаются. — Это мой дом.

— Это дом для всех нас, — напоминает мне Хильда. — Не думай, что мне все равно только потому, что я не получаю один и тот же ответ постоянно. Я не желаю смерти никому в этой семье, но она случается.

— Но на этот раз это будет моя вина, — выдавливаю я. — Я привела его сюда. Я — причина, по которой он пришел сюда.

Хильда делает паузу из-за моих слов, из-за боли, стоящей за ними, прежде чем подходит и садится рядом со мной. Когда я снова начинаю тасовать колоду, она накрывает мою руку своей, останавливая меня. Я поднимаю на нее взгляд, вижу мудрость в ее глазах.

— В этом твоей вины не больше, чем моей, — говорит она, качая головой. — Если бы мы все измерялись темнотой других людей, тогда у нас действительно были бы проблемы, не так ли? — Она притягивает меня в объятия. — Смерть может прийти, но мы встретим ее лицом к лицу, когда она придет, Эмбер. Ты будешь в этом не одинока. Ты встретишься с ней не одна.

Я не осознаю, что плачу, пока не шмыгаю носом и не обнимаю ее в ответ, чувствуя, как слезинки падают ей на плечо. Рыдания сотрясают мое тело так быстро, что я не могу дышать, они обвивают меня своими щупальцами. Я позволяю своему страху выплеснуться наружу — страху, что это будет кто-то, о ком я забочусь, что это будет один из моих мужчин.

— Не позволяй этому поглотить тебя, — хрипит она, крепко обнимая меня. — У него нет на тебя никаких прав, и когда он придет, мы напомним ему об этом.

Даже пока Хильда утешает меня, я понимаю, что новая женщина, которой я стала, не согласна с ее ответом. Старая Эмбер смирилась бы с этим, но новая Эмбер не хочет ждать. Она хочет действовать.

Но как?

Глава

48

Я

смотрю, как Эмбер сидит в палатке доктора Луи, закатав штанину, пока он тычет пальцем ей в икру. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она приехала сюда со сломанными костями, настолько избитая, что потребовалась неделя только для того, чтобы она смогла сесть в постели. Тогда ее муж проделал с ней ужасные вещи, но у него не будет шанса повторить свои действия.

Мы должны были убить его, когда у нас был шанс.

Однако никто из нас не скажет этого Эмбер. Она уже осознает, в чем заключалась ошибка. Она пыталась быть хорошим человеком, но иногда это невозможно, когда демоны стучатся в дверь. Иногда приходится бороться с тьмой одной тьмой.

— Выглядит неплохо, — говорит доктор Луи, поворачивая ее ногу и сгибая колено, проверяя его. — Все заживает хорошо.

Эмбер с усмешкой подается вперед.

— Означает ли это, что теперь я полностью поправилась?

Доктор Луи похлопывает ее по колену.

— Я предлагаю продолжить твои упражнения на растяжку и восстановить силы, но в остальном, я не вижу причин, почему бы и нет. Ты преуспела в том, чтобы снова нарастить мускулы.

Эмбер сияет от похвалы доктора Луи, и я ее не виню. Нам всем нравится видеть, как доктор Луи гордится нами. Он нам практически отец. В последний раз, когда мне было больно, я был так переполнен эмоциями от того, что он заботился обо мне, что заплакал — не то чтобы я когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажу. Это просто означает, что доктор Луи — особая часть цирка. Он заботится о каждом человеке, который проходит через эти палатки, о каждом члене нашей семьи. Он лечит порезы и царапины, болезни, переломы костей и неприятные ощущения в желудке. Он видит худшее в нас, и я знаю, что это его утомляет, поэтому, когда он видит, как мы исцеляемся, это исцеляет и часть его самого.

— Как здесь? — спрашивает он Эмбер. Он осторожен, когда прикасается к ней, всегда сначала спрашивая разрешения. Он знает нашу девочку так же хорошо, как и мы.

— Лучше, чем когда-либо, — говорит она с улыбкой, для пущей убедительности сгибая колено. — Я очень скоро начну заниматься гимнастикой.

Доктор Луи смеется и похлопывает ее по колену, прежде чем встать.

— Что ж, тогда я бы сказал, что ты полностью исцелена, моя девочка.

Ее улыбка немного дрогнула.

— Пока нет, — бормочет она, глядя вниз. — Еще нет.

Доктор Луи, кажется, понимает, что она имеет в виду — что она может быть исцелена физически, но у нее все еще есть внутренние проблемы, которые нужно исправить. Поскольку Роджер все еще прячется поблизости, я ее не виню. Похоже, что ее травма буквально преследует ее, и мы скоро позаботимся об этой проблеме.

— Это пройдет, — бормочет Луи, прежде чем дотянуться до ее плеча и сжать его, что всегда было источником утешения в цирке. — Мы — семья. Твое место здесь, Эмбер. — Когда она вопросительно смотрит на него, он добавляет: — Мы заботимся о нашей семье.