Цирк Шахматного Кошмара На Винтерфельдтштрассе
Шрифт:
При этом хитрец смотрел в глаза недоумевающей мамы.
Усыпил бдительность женщины, поднял очки папы и... они исчезли в руке фокусника.
– О, пан потерял свои окуляры?
Пан великий! Наверно, большой ученый!
Ученому непозволительно ходить без очков!
– пан директор выхватил из кармана папиного пиджака очки!
– Власта! Подготовь для пана и пани наилучшие места!
– Вольдемар Новак щелкнул пальцами, и возле него из облака выпрыгнула циркачка.
Девочка лет пятнадцати, ниже меня ростом,
Родители не обратили внимания на внезапное фантастическое появление Власты и директора цирка.
Взрослые не увидят инопланетный корабль перед своим носом.
Но пакет молока на распродаже в магазине изучат до буковки.
Я ящерицей вжалась в стенку. Сердце разгоняло кровь, загустевшую от страха.
Стенка горячая, будто сковорода.
Я отпрыгнула. Роль карася на сковороде мне не нравится.
Возможно, в этом месте в стене проходят трубы с горячей водой или с расплавленным свинцом.
– Да, пан директор!
– циркачка разглядывала меня, а я ослепляла взглядом её.
Борьба взглядов и темпераментов закончилась ничьей.
Я бы победила, но в дружбе важнее ничья, чем победа.
Может быть, дружба Власты мне пригодится, по крайней мере, не помешает.
– Великолепная пани и академик пан, родители НАШЕГО открытия, нашего чуда - Марины Васнецовой?
– Вольдемар Новак не спрашивал, он ЗНАЛ, что пришли мои родители!
– Паненка получила бонус к дополнительной оплате - пятьдесят евро!
– пан Новак многозначительно поднял вверх указательный палец, дырявил небо и сознание моих родителей.
– Пятьдесят евро в месяц - хорошие деньги на подработке!
– папа стучал зубами - подсчитывал губами и зубами прибыль.
– По курсу - около четырех тысяч рублей в месяц за ничегонеделанье.
Моя зарплата - двадцать восемь тысяч рублей в месяц - не намного больше приработка Марины.
– Но мы, всё-таки подумаем!
– мама ущипнула папу за локоть, приводила в чувство.
– Пятьдесят евро сверх трехсот!
– Вольдемар Новак посмотрел на меня, молча спрашивал: "Твои родители шутят, Марина?" - Триста пятьдесят евро, - пан директор отвлекся на Власту: - Не стой без дела, ногу, ножку тяни, разминайся!
Свалишься с лошади из-за неуклюжести - ни одно кладбище тебя не поднимет!
– пан директор щелкнул пальцами, и Власта подняла ножку - выше, выше по стенке.
– Триста пятьдесят евро в месяц? ОГО! деньжища!
– папа раскрыл рот и смотрел в рот Новака - не выскочат ли у директора цирка изо рта золотые монеты.
– Почти моя зарплата! Сокровища пиратов!
Мы согласны! Где контракт?
– Нуууууууу, - мама протянула звуки, вытягивала "у", словно золотую проволоку.
– Триста пятьдесят евро в день плюс премия двадцать пять евро за вечернее одно выступление!
– пан директор поставил жирную точку в торгах, облил моих родителей золотой патокой.
Сумма приплющила папу к стене, и придавила плечи мамы.
Папа разводил и сводил руки в стороны, ловил покемонов.
Мама сразу перешла к расчетам, не отходя от кассы:
– Триста семьдесят пять евро на два месяца на шестьдесят дней - получится двадцать две тысячи пятьсот евро - полтора миллиона рублей.
Достаточно для покупки хлипкого домика или однокомнатной квартиры в пригороде Анапы.
– Или шестой новенький "БМВ", - папа отморозился, провел пальцами по высохшим губам.
– Новая машина лучше, чем квартира в Анапе, если мы постоянно проживаем в Москве.
Литые диски поставим на "БМВ".
И, почему, всего лишь два месяца? Школу в сентябре пододвинем.
Важны не школьные знания, а - уроки жизни!
– папа с надеждой посмотрел на маму, искал акробатическую поддержку.
Мама не возражала, чтобы я работала в цирке дольше лета.
Раньше родители уверяли меня, что нет ничего ценнее и важнее, чем школьные уроки, а теперь - под напором денег - сдались, сменили свои убеждения - так проигрывающая сторона поднимает белый флаг капитуляции.
Я отошла от торжища.
Стало грустно - родителей уже не интересовало мое мнение - согласна ли я на выступления в цирке.
Им всё равно - шахматами я в цирке заработаю, или с огромной высоту меня заставят прыгать в таз с водой.
Продали дочку за триста семьдесят пять евро в день.
Любопытно, что сразу - без других мыслей - присвоили, еще не заработанные МОИ деньги.
Распределили - машину или дачу купят.
Другие родители подумали и предложили бы дочке: мы ТВОИ деньги отложим в банк, чтобы росли проценты.
Подрастешь, заберешь и трать по своему желанию: на учебу в престижном ВУЗе, или на жилье в любом городе.
Меня, словно нет рядом.
Истончилась, девочка-невидимка.
Вызывающе яркая, красивая, эффектная, а - невидимая для родителей.
Может быть, я напрасно рассуждаю о жадности папы и мамы, они же не кошка и не собака.
Маленькие дети безоговорочно верят родителям, любят ни за что; собачья преданность и любовь у детей к родителям.
Подрастаем, и родственная нить растягивается: я уже анализирую поступки родителей, выбираю - плохие и хорошие, критикую.
Наверно, я выросла до укоров и расчетов.
Обидно, грустно и тоскливо, когда дочь продают на цирковом рынке, а дочка за предательство осуждает родителей.
Папа и мама побежали за паном Новаком и Властой - овечки за пастухом.
Даже не обернулись, не пожелали удачи в моем первом выходе на арену цирка.
Власта махнула мне рукой и послала воздушный поцелуй - на удачу!
Спасибо, незнакомая девочка циркачка!
Мы теперь в одной команде, и она крепче, чем некоторые семьи.