Цитадель автарха
Шрифт:
– Ты только подал надежду и тут же отбираешь ее.
– Нет, не я, но история. Ты сам-то бывал на войне?
Я покачал головой.
– Вот и хорошо. Во многих отношениях, чем больше человек видит войну, тем меньше он о ней знает. Как держится народ вашего Содружества? Они горой стоят за своего Автарха? Или же война истощила людей настолько, что они требуют заключения мира?
Я рассмеялся в ответ на его слова, и та горечь, которая помогла мне сблизиться с Водалусом, мгновенно вскипела во мне.
– Стоят горой? Требуют? Я понимаю, ты изолировал себя
– В таком случае, – поморщился мастер Эш, – ваше Содружество сильнее, чем я мог предположить. Неудивительно, что враги впали в отчаяние.
– Если сила в этом, пусть Всемилостивый убережет нас от слабости. Мастер Эш, фронт может рассыпаться в любой момент. Так что самое мудрое для тебя – уйти со мной отсюда в безопасное место.
Казалось, он пропустил мои слова мимо ушей.
– Если Эребус, Абайя и все остальные вступят в бой, разыграется совсем иное сражение. Но вот вопрос: когда? Любопытно. Однако же ты устал, пойдем со мной. Я покажу тебе твою кровать, а заодно и высокие материи, которые, как ты только что выразился, являются предметом моего изучения.
Мы поднялись на два этажа вверх и вошли в комнату, в окнах которой я, должно быть, и видел огонек накануне вечером. Просторное помещение занимало весь этаж. Здесь стояли машины, но они были мельче и малочисленной, чем те, что я видел в замке Балдандерса. Еще я заметил в комнате множество книг и бумаг, разложенных на столах. Посредине стояла узкая кровать.
– Вот здесь я ненадолго проваливаюсь в сон, – пояснил мастер Эш, – когда работа не дает мне оторваться. Эта кровать маловата для человека твоего сложения, но, уверен, ты сможешь устроиться на ней с комфортом.
Поскольку всю прошлую ночь я провел на голых камнях, эта постель притягивала меня как магнит.
Показав, где я могу облегчиться и сполоснуть лицо, он ушел. Прежде чем свет погас, я уловил ту странную улыбку, что уже не раз замечал сегодня на его лице.
Минуту спустя, когда мои глаза привыкли к темноте, я уже думал совсем о другом, ибо выяснилось, что все окна светятся снаружи, пропуская перламутровое сияние.
«Мы над облаками, – сказал я сам себе (и тоже чуть улыбнулся), – или скорее вершину скалы как саваном окутали низкие облака, чье присутствие было незаметно для меня в темноте, но каким-то образом известно моему хозяину. И вот теперь я вижу верхушки этих облаков – несомненно, высокую материю, как видел облака из глаз Тифона».
С этой мыслью я лег и заснул.
17. РАГНАРЕК – ПОСЛЕДНЯЯ ЗИМА
На следующее утро я по необъяснимой причине впервые ощутил неудобство от того, что проснулся безоружным. После утраты «Терминус Эст» я спал во время разграбления замка Балдандерса и не испытывал страха, а позднее бесстрашно продвигался на север. Лишь накануне без оружия я провел ночь на холодных камнях скалы и, наверное, просто потому, что очень устал, тоже ничего не боялся. Сейчас я думаю, что все эти дни и даже раньше, с тех пор как бежал из Тракса, я постепенно оставлял за спиной свою гильдию и начинал считать себя тем, за кого меня принимали окружающие – своего рода искателем приключений, каких я упоминал накануне в разговоре с мастером Эшем. Будучи палачом, я рассматривал меч не как оружие, а скорее как инструмент, должностной символ. Теперь же, оглядываясь в прошлое, я воспринимал «Терминус Эст» именно в качестве оружия, которого лишился.
Я размышлял по этому поводу, лежа на спине на удобном тюфяке мастера Эша, заложив руки за голову. Если останусь в стране, разоренной войной, то получу другой меч, и было бы разумно иметь при себе оружие, даже если вновь я поверну на юг. Вопрос в том, поворачивать на юг или нет. Если бы я остался на месте, возникал риск оказаться вовлеченным в битву, где я имел все шансы быть убитым. Но в моей ситуации вернуться на юг было бы еще опаснее. Абдиес, архон Тракса, наверняка назначил награду за мою поимку, а гильдия, несомненно, позаботится о моем умерщвлении, если меня обнаружат где-нибудь недалеко от Нессуса.
После неясных колебаний по поводу предстоящего решения, как бывает, когда еще не совсем проснулся, я вспомнил о Винноке и о том, что он рассказал мне про рабов Пелерин. Поскольку для нас позорно, если кто-либо из клиентов умирает после пытки, в гильдии нас специально обучали лекарскому делу. Я подумал, что вряд ли уступаю в этом отношении подручным Пелерин. Когда я вылечил ту девушку в хижине, то испытал неожиданный духовный подъем. У шатлены Маннеа уже и так сложилось хорошее впечатление обо мне, но я значительно выиграл бы в ее глазах, если бы вернулся вместе с мастером Эшем.
Несколько минут назад меня тревожила мысль об отсутствии оружия. Теперь же я решил, что все-таки небезоружен – решимость и план действий лучше, чем меч, ибо на них человек оттачивает собственные грани. Я скинул одеяло и тут впервые обратил внимание на мягкость ткани. В комнате было холодно, но солнечно. Казалось, со всех четырех сторон помещения находилось по солнцу, будто все стены и окна выходили на восток. Я подошел, не одеваясь, к ближайшему окну и увидел неровное белое поле, о существовании которого я смутно подозревал накануне.
Но то были не облака, а массы льда. Окно либо вообще не открывалось, либо я просто не мог справиться с механизмом запора. Тогда я прижался лицом к стеклу и постарался заглянуть как можно дальше вниз. Последняя Обитель, как я убедился вчера, стояла на самом верху скалы. Теперь же только эта макушка и торчала надо льдом. Я переходил от одного окна к другому, но вид оставался прежним. Вернувшись к своей кровати, я влез в штаны, натянул сапоги и накинул на плечи плащ, едва ли сознавая, что делаю.