Цитадель огня. Мрак остаётся [Авт. сборник]
Шрифт:
— В каком смысле? — проворчал Дарж.
— Я и сам не очень понимаю. У меня возникло предположение, что крондримы что-то ищут. Или кого-то. И то, что они ищут, постоянно перемещается.
— Конечно, — сказала Эйрин, оторвавшись от починки своего платья. — Они выбрали самую простую тактику. Если ты хочешь найти то, что может оказаться где угодно и скорее всего перемещается, то лучше всего наблюдать за границами между владениями.
Разинув рот, Грейс уставилась на баронессу.
— Откуда ты знаешь, Эйрин?
Молодая женщина пожала
— Я воспитанница короля, Грейс. И я всегда обращала внимание на то, что происходило вокруг меня.
— Возможно, нам открылась тайна их перемещений, — задумчиво проговорила Лирит, глядя в пламя костра. — Однако мы не знаем, что они ищут.
Наступило молчание. Ни у кого не нашлось теории, которая объясняла бы происходящее.
Когда они вновь отправились в путь, Грейс стала наблюдать за Эйрин… Молодой женщине пришлось многое пережить за те месяцы, что прошли после Дня Среднезимья. Сначала она призвала на помощь Дух Природы, чтобы убить Леотана. Потом у нее на глазах погиб влюбленный в нее Гарф. Наконец, смерть настигла Меридара — и последним словом, слетевшим с его губ, было ее имя. В госпитале Грейс не раз видела, как впадали в ступор люди, пережившие гораздо меньше.
Но чем внимательнее присматривалась Грейс к баронессе, тем очевиднее становилось, что Эйрин сумела справиться со своими проблемами. Временами она казалась печальной и задумчивой, а иногда даже счастливой. В ней появилось спокойствие и достоинство, без самолюбования и заносчивости. Застенчивая и скрытная девушка, которая отправилась в трудное путешествие, осталась на восточном берегу Димдуорна. С моста сошла сильная и благородная молодая женщина.
Однажды вечером Грейс набралась смелости и спросила у Эйрин, что она думает о Меридаре.
Эйрин склонила голову, но потом подняла взгляд, и в ее сапфировых глазах отразился свет уходящего дня.
— Он умер за меня, Грейс. Я ни о чем его не просила и не хотела, чтобы он пожертвовал собой. Однако он погиб, и я уже не в силах что-либо изменить. Поэтому я должна быть сильной. Ради него. А если я не сумею, то какой смысл в его жертве?
Грейс попыталась что-то сказать, но поняла, что Эйрин совершенно права. Девушка повзрослела. Однако ей еще предстояло пройти долгий и трудный путь. Грейс вздохнула и обняла подругу. Да, лучшую подругу — в этом мире или на Земле. Эйрин обняла ее в ответ.
— Я люблю тебя, Грейс, я так тебя люблю.
Я тоже тебя люблю, хотелось сказать Грейс. Но у нее не хватило сил, поэтому она еще сильнее прижала к себе Эйрин.
Только на четвертый день после того, как пересекли Димдуорн, Лирит заговорила о том, что Грейс сделала на мосту.
Женщина из Толории заявила без всяких предисловий:
— Еще никто и никогда не использовал Дух Природы для плетений, подобных тому, что создала ты, сестра.
От неожиданности Грейс уронила нож, которым нарезала хлеб, и посмотрела на Лирит. Колдунья внимательно наблюдала за ней. Эйрин собирала цветы
— Ты о чем? — спокойно спросила Грейс.
Дарж и Бельтан отошли за хворостом для костра, и ветер мог донести до них лишь обрывки разговора.
Лицо Лирит оставалось невозмутимым, однако в ней чувствовалось напряжение.
— Лучшие из нас — и таких совсем немного — умеют взять несколько нитей Духа Природы и свить из них нечто новое. Это огромный талант, однако наши возможности ограничены. Мы можем заставить человека увидеть тень, которой не существует, или услышать голос, неуловимый для других. Все это полезные вещи, иногда они дают нужный результат, но речь идет лишь об иллюзиях.
Эйрин перестала рвать цветы — она внимательно слушала Лирит. Грейс застыла на месте, не в силах пошевелиться, словно высеченная из камня статуя. Тира беззвучно кружилась среди высокой травы.
— Я не понимаю, — наконец пробормотала Грейс.
Губ Лирит коснулась быстрая улыбка.
— И я тоже. То, что ты сделала у реки, не было иллюзией, Грейс. Все получилось по-настоящему. Ты не пыталась плести нити, более того, едва их касалась. Тебе удалось создать нечто вроде сосуда, потом ты пропустила могущество реки через себя и направила воду на огневиков.
Грейс сжала рукоять ножа. Может быть, для Лирит такой способ кажется странным, но у нее не было другого выхода. Она не могла плести нити, поскольку нить ее собственной жизни, связанная с Духом Природы, уходила в тень. Чтобы добраться до Духа Природы, ей пришлось бы сначала пройти через тень.
В ее сознании пульсировало черное пятно, постоянно меняющее форму: мерцающие в темном пламени стены, зазубренные купола, пустые глаза окон, глядящие на нее с горных вершин. Нет — она не пойдет туда, куда тянется ее нить. Однажды ей удалось уцелеть; второй раз она не спасется.
— Вы мне помогли. — Грейс поняла, что произнесла эти слова только после того, как увидела удивленное выражение на лице Лирит. — Ты и Эйрин. Без вас… у меня бы ничего не получилось.
Лирит закрыла глаза, и выражение удивления исчезло.
— Да, источник силы находился не только в реке.
Грейс перевела взгляд на Эйрин, которая смотрела на них, забыв о цветах.
— У тебя кровь, Грейс. Ты порезалась, — сказала Эйрин.
Грейс подняла руку. Лезвие задело палец, кровь текла тоненькой алой струйкой.
— Я принесу чистую тряпицу, — сказала Лирит.
Больше о том, что произошло на берегу Димдуорна, они не разговаривали.
Три дня спустя — шесть после событий у моста — они завтракали у подножия холма. Светало, и маленький отряд приготовился продолжить путешествие.
Сложив остатки продуктов в седельные сумки Шандис, Грейс взяла пару фляжек и направилась к ручью. Над прозрачной водой склонились ветви ивы.
В тот момент, когда Грейс поняла, что у воды кто-то есть, было уже поздно. Человек мгновенно вскочил на ноги, в руке его сверкнул меч.