Цитадель. За пределом
Шрифт:
– Думаю, это может рассказать только адмирал, – замешкался Кирби, – не уверен, что у меня есть такое право…
– Я понимаю, майор, – улыбнулся Оскар. – Спрошу у него.
Дорн в своё время тоже ушёл от ответа, вряд ли скажет и Делавари – Оскар встал перед необходимостью преодолеть свои сомнения и вывести Исана на разговор. Ясно, что ничего предосудительного там не было – Оскар просто не представлял, что Исан может утаивать какой-то ужасный поступок. Даже в неловком признании, когда он сказал, что Орен Оберн его био-отец, чувствовались лишь благие побуждения – Оскар на сутки лишился покоя, осмысляя этот факт, но в итоге оказался прав: Исан никому не причинял зла. Нет, Оскар не считал его идеалом и не приписывал качеств, присущих божественным сущностям из человеческой мифологии, но базовые принципы рэндела выглядели незыблемыми.
Несмотря на колющий изнутри страх, Оскар решил, что первым из Генерального комитета блок поставят именно ему – как можно убеждать подчинённых, если не знаешь на собственной шкуре, о чём идёт речь?
К тому же Оскар помнил об угрозах Янг и понимал, что просто так ЗФ не отступится, хотя всё равно немного больше положенного расслабился. На Евразии даже стены пугали – и память о том, что Бреннера и Анси отравили, – на «Нептуне» его жизнь находилась под защитой проверенных людей и не-людей, Исан с мужем тщательно подбирали кадры. Как дело обстоит на «Ц-2», сказать сложно: на станцию прилетают сотни гражданских, и выяснить цель прибытия каждого нереально, к Исану порой умудряются прорваться религиозные фанатики. Да и в головном офисе работает слишком много людей, чтобы знать их мотивы досконально. Всем членам Генкомитета Оскар доверял, но подноготную десятков других сотрудников изучить был не в состоянии.
В связи с неоднозначностью ситуации решение о постановке блока не афишировали – обсуждали только в узком кругу.
Меркати сообщила, что процедура будет длиться около десяти минут, но лучше запланировать её на конец рабочего дня и проводить в личной каюте: если заболит голова – сразу можно прилечь. По этой причине кроме псиоников в каюте будет присутствовать и доктор Финчер с необходимыми медикаментами. Главному врачу тоже предложили защитить свой разум – не отказался.
Капитан Дорн, вопреки обыкновению, был сама сосредоточенная серьёзность: Оскар впервые видел псионика таким. Меркати же сохраняла доброжелательное спокойствие – вообще непонятно, что способно вывести аварку из равновесия. Если отбросить расовую принадлежность, то они с Кирби во многом схожи. Вероятно, поэтому и сошлись.
– Сейчас будет больно, мистер Робинсон, – предупредил Дорн, когда сел в кресло напротив Оскара, в его глазах загорелся голубой свет, выглядящий неестественно в полумраке каюты. Меркати осталась на ногах и положила руку на спинку кресла Дорна.
«Больно» – не совсем правильное слово. Оскар инстинктивно попытался дёрнуться, когда голову сдавило невидимыми тисками, но у него ничего не получилось: совершенно не контролировал тело, оказавшись в западне черепной коробки. Его охватила паника, восприятие времени исказилось – казалось, состояние длилось не менее получаса, а панель на стене, когда Оскар смог наконец повернуть голову, утверждала, что Дорн работал с его разумом всего три минуты. Теперь Оскар действительно почувствовал тупую боль – голова у него болела редко, ощущения ничем не отличались.
– Всё, – Дорн глубоко вздохнул и потёр виски, зажмурившись. Когда поднял веки, глаза уже вернулись к обычному виду.
– Доктор, – Меркати кивнула Финчеру.
Тот сделал две инъекции: одну Оскару и вторую Дорну. Что за препарат вкололи псионику, неизвестно, видимо, что-то специфичное, но предназначенный Оскару анальгетик подействовал практически мгновенно, только вот от ваты в голове не помог, ушла лишь боль.
– Отдыхайте, – сказала Меркати. – К утру всё должно пройти.
– Значит, мои мысли никто не сможет прочесть? – спросил Оскар.
– Сможет, – ответил поднявшийся из кресла Дорн. – Кто-то сильнее меня.
– А таких много? – Оскар плохо соображал, фразы рассыпались, проскальзывая в сознании мимолётными обрывками.
– В Империи встречаются, – Дорн задумался. – Не так часто, конечно. И далеко не все совершенствуют свой дар, чтобы уметь преодолевать блоки.
– На Аваре псионики часто применяют синтетический усилитель способностей, – добавила Меркати. – Это вредно для здоровья, но эффективно. Катехин у к-рутов имеет природное происхождение и не оказывает негативного влияния на мозг.
– Смотря в каких дозах, – широко улыбнулся Дорн.
– Мы берём штатные ситуации, – поджала губы Меркати. – Катехиновая кома к таким не относится.
– Всё зависит от силы выброса, – Дорн пожал плечами и сделал шаг к выходу.
– Доброй ночи, Оскар, – пожелала Меркати, последовав за ним.
– Спасибо вам и доброй ночи, – попрощался Оскар.
Наутро о блоке уже ничего не напоминало: Оскара порадовала кристальная чистота мыслей – и зачем так боялся?
Сандра должна была подвергнуться процедуре вечером – Меркати пояснила, что для качественной работы Дорну нужен отдых. Следующим в очереди стоял генерал Марино, у которого вообще не возникло никаких вопросов: видимо, успел пообщаться с Исаном. Составить разговор с Уоллес казалось Оскару непростой задачей, но глава научного комитета отнеслась с пониманием. После неё дело пошло гладко – дополнительные меры безопасности являлись не прихотью, а надобностью.
Блок Церам поставили ещё соотечественники – на Аваре, как и в Империи, старались ограждать разум высокопоставленных чиновников от недоброжелателей. Правда, её блок был существенно слабее того, что делал Дорн, но Меркати сказала, что острой нужды вносить изменения нет.
Само собой, у Оберна блок уже имелся – членам императорской семьи ставят его в возрасте пяти циклов, об этом сообщил Исан, когда заглянул к Оскару в кабинет.
– И у вас тоже блок с детства? – спросил Оскар.
– Да, конечно, – Исан по привычке присел на подлокотник кресла для посетителей.
– Тогда почему генерал Делавари сказал, что он ставил вам блок? – Оскар теперь спрашивал о всех нестыковках сразу, чтобы не терять время на их обдумывание.
– Так тело другое, – усмехнулся Исан. – Орен отказался делать что-либо с моей головой, научил Мэйна и до сих пор считает, что его способности появились только благодаря мне.
– Это действительно так?
– Если бы я знал, – Исан неопределённо улыбнулся. – Некоторые вещи происходят неосознанно. Без катехиновой железы Мэйн бы погиб, она даёт не только пси-способности, но и ускоренную регенерацию.
– Понятно. – Оскар замолчал, обдумывая следующие слова, но всё-таки осмелился: и на обращение, и на вопрос. – Исан, а что случилось тогда на семьсот тридцать третьей?
– Долгая история, – Исан шумно выдохнул, отвёл взгляд, а потом начал рассказ: – А-и – жители планеты – воспринимали строителей как агрессоров, что, в общем-то, недалеко от истины. Они посчитали меня чем-то вроде вселенского зла. Когда мы с Мэйном прилетели на планету спасать Мая и остальных, они атаковали корабль. – Оскар в удивлении поднял брови. – Да, корабль подвержен ментальному воздействию. А-и было много – коллективный разум целой расы оказался сильнее. Потому я невольно призвал другие корабли, чтобы спастись. Хотя неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы они не отступили.