Цитаты из русской литературы. Справочник
Шрифт:
Я согласен, что дважды два четыре – превосходная вещь; но если уж всё хвалить, то и дважды пять – премилая иногда вещица.
«Записки из подполья», I, 9
Достоевский, 5:119
Страдание – да ведь это единственная причина сознания. <…> Сознание, по-моему, есть величайшее для человека несчастие, но <…> человек его любит и не променяет ни на какие удовлетворения.
«Записки из подполья», I, 9
Достоевский, 5:119
Свету
«Записки из подполья», II, 9
Достоевский, 5:174
В романе надо героя, а тут нарочно собраны все черты для антигероя.
«Записки из подполья», II, 10
Достоевский, 5:178
Популярности выражения «антигерой» способствовал роман польского писателя Корнеля Филиповича «Дневник антигероя» (1961).
* Подпольный парадоксалист.
«Записки из подполья», II, 10
Достоевский, 5:179
«Впрочем, здесь еще не кончаются “записки” этого парадоксалиста».
Красота спасет мир.
«Идиот» (1868), III, 5
Достоевский, 8:317
«Правда, князь, что вы раз говорили, что мир “спасет красота”? <…> Какая красота спасет мир?»
Случайные семейства.
«Подросток» (1875), III, 3, 3
Достоевский, 13:455
«Вы – член случайного семейства, в противоположность еще недавним родовым нашим типам, имевшим столь различные от ваших детство и отрочество»; «герой из случайного семейства».
Также: «Всё это выкидыши общества, “случайные” члены “случайных” семейств» («Дневник писателя», 1876, январь, I, 2). Достоевский, 22:8.
Деньги, конечно, деспотическое могущество, но в то же время и высочайшее равенство, и в этом вся их главная сила. Деньги сравнивают все неравенства.
«Подросток», I, 5, 3
Достоевский, 13:74
* Старые камни Европы.
«Подросток», III, 7, 3
«О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого Божьего мира, эти осколки “святых чудес”; и даже это нам дороже, чем им самим!» Достоевский, 13:377.
Также в «Братьях Карамазовых», II, 5, 3: «Я хочу в Европу съездить <…>; и ведь знаю, что поеду лишь на кладбище, но на самое, на самое дорогое кладбище! Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, <…> что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать на ними <…>». Достоевский, 14:210.
п «Страна святых чудес» (Х-43).
Преступление
Загл. романа (1866)
Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти.
«Преступление и наказание», I, 2
Достоевский, 6:14
Также: «Понимаете ли вы, <…> что значит, когда уже некуда больше идти? <…> Надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти…» (там же, I, 4). Достоевский, 6:39.
Ко всему-то подлец человек привыкает!
«Преступление и наказание», I, 2
Достоевский, 6:25
…Дать себе разрешение перешагнуть через кровь.
«Преступление и наказание», III, 5
Достоевский, 6:200
Здесь же: «…Все-таки кровь по совести разрешаешь»; «разрешение крови по совести». Достоевский, 6:202, 203.
Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть.
«Преступление и наказание», III, 5
Достоевский, 6:203
Убивец!
«Преступление и наказание», III, 6
Достоевский, 6:209
Я не человека убил, я принцип убил!
«Преступление и наказание», III, 6
Достоевский, 6:211
Несу, дескать, кирпичик на всеобщее счастие.
«Преступление и наказание», III, 6
Достоевский, 6:211
Фраза: «Несу свой камешек для здания будущего общества» – неоднократно встречается в книгах ученика Ш. Фурье В. Консидерана (1808—1893) («Destinйe sociale», 1834; «Description du Phalanstйre…», 1848).
Нам вот всё представляется вечность как <…> что-то <…> огромное! <…> И вдруг, вместо всего этого, <…> будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот вся вечность.
«Преступление и наказание», IV, 1
Достоевский, 6:221
До сих пор я только любил тебя, теперь же я тебя уважаю.
«Преступление и наказание» (1866), V, 1
Достоевский, 6:289
«И если я когда-нибудь, – предположив нелепость, – буду в законном браке, то я даже рад буду вашим растреклятым рогам; я тогда скажу жене моей: “Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь же я тебя уважаю, потому что ты сумела протестовать!”»
Повторено в «Бесах» (I, 1, 8): «До сих пор я только любил тебя, теперь уважаю». Достоевский, 10:29.