Цивилизация Х. Инспекция
Шрифт:
Лужнецкий присел на корточки, чтобы осмотреть и пол на всякий случай, и тут его взгляд упал на приоткрытую дверцу мойки, в которой виднелось ведро для отходов. Но заинтересовало его не само ведро, а то, что в нем находилось: надломленная алая головка розы свисала с края, уронив на дно кровавую каплю лепестка. Почувствовав важность своего открытия, Стас с волнением достал ведро и осторожно извлек из него три растерзанных цветка. Под ними он увидел мелкие кусочки разорванной фотографии, лежащие поверх мусора. Не долго думая, Лужнецкий стал доставать их и складывать на столе. За этим занятием застал его Василенко.
– Что вы там ищете, Станислав Андреевич? – удивлённо спросил он.
– Улики, Рома, улики, – ответил Лужнецкий и чуть недовольно спросил: – А что так долго? Где эта твоя старушка?
– Извините, Станислав Андреевич, бабуля разволновалась, пришлось успокаивать, – ответил Василенко, с любопытством глядя на находку капитана. – Привести?..
– Нет-нет, не нужно. Я сам зайду к ней. В какой она квартире проживает?
– В шестой. Кондратьева Елена Константиновна.
– Хорошо, Роман, помоги ребятам, а я минут через пять подойду в шестую. – Лужнецкий снова вернулся к своим находкам, пытаясь сосредоточиться и вновь поймать ускользнувшую мысль. Его взгляд остановился на розах. "Странно, они почти совсем свежие, – подумал он. – Во всяком случае, ещё вчера эти цветочки росли в оранжерее. Почему Харитонова так обошлась с ними? Что-то не похоже, что их принёс ей тот гость, с кем она встречалась вечером. Тот преподнёс охапку белых, а эти – алые, и их всего три… Странно, очень странно… А фотография? Почему фото оказалось в ведре изодранным на мелкие кусочки? Уж, не в нём ли ответ на все мои вопросы?"
Присмотревшись внимательнее к розам, Лужнецкий заинтересовался бурыми пятнами на стеблях цветов и окликнул эксперта.
– Сергей Иванович! Когда закончите в комнате, зайдите на кухню. Я оставил на столе фрагменты фотографии и розы. Они лежат в мусорном ведре, но на стеблях есть подозрительные пятна. Я хотел бы знать их происхождение. И ещё снимите пальчики с приборов и сличите их с теми, что нашли на ноже.
– Хорошо, Станислав Андреевич, всё сделаем, – ответил эксперт.
Лужнецкий удовлетворенно кивнул и вышел из кухни. В коридоре он споткнулся о лежащие домашние тапочки, и взгляд непроизвольно скользнул по полу, внезапно наткнувшись на два маленьких красных пятнышка возле плинтуса. Присев на корточки подле них, капитан разглядел лепестки всё тех же алых роз. С минуту он задумчиво смотрел на эти нежные листочки, ещё не успевшие завянуть, и новые факты постепенно выстраивались в логическую цепочку, ставящую перед ним новые вопросы, но не дающую ответов на старые. На всякий случай Лужнецкий подобрал лепестки и аккуратно положил их в папку.
В шестой квартире ему открыла пожилая женщина лет семидесяти в домашнем халате и накинутом на плечи пуховом платке. На её морщинистом, но миловидном лице выделялись крупные тёмно-карие глаза, не поблекшие даже с возрастом, а набрякшие, покрасневшие веки выдавали недавние эмоциональные переживания. Вежливо кивнув, капитан представился:
– Лужнецкий Станислав Андреевич. Разрешите?..
– Да, проходите, пожалуйста, – ответила Кондратьева и попятилась назад, пропуская его в коридор.
Вслед за хозяйкой капитан прошёл в комнату и расположился за столом, а Кондратьева уселась на диван напротив. Она явно волновалась и от волнения не знала, куда деть свои руки, которые слегка подрагивали и машинально гладили обивку дивана. Заметив это, Лужнецкий как можно доброжелательнее и мягче спросил:
– Елена Константиновна, вы не могли бы рассказать подробнее обо всем, что знаете в связи с… происшедшим? Я понимаю, вы взволнованы, но от вашего рассказа во многом зависит, как скоро мы разыщем преступника… Вы в состоянии дать показания?
– Да-да, спрашивайте, – ответила она и достала платок из кармана халата, промокнув им набежавшую слезу.
– Расскажите всё, что вы знаете, что слышали, видели… Мы сначала просто побеседуем, а потом я составлю протокол, и вы с ним ознакомитесь. Хорошо?
– Хорошо… – тяжело вздохнула Кондратьева и, помолчав, начала: – Значит, так, вчера вечером я была дома и смотрела телевизор, а когда началась реклама, пошла на кухню, чтобы поставить на плиту чайник. Окно выходит во двор как раз напротив подъезда, и я увидела, как возле него остановилась красивая машина. Знаете, такая вся… блестящая, переливающаяся… Я не очень-то разбираюсь в машинах, но это точно какая-то иномарка…
– Извините, а какое отношение это имеет к происшедшему? – спросил Лужнецкий, хотя прекрасно понимал, что упомянула машину свидетельница не случайно. – Разве мало машин подъезжало к дому за день?
– В том-то и дело, что имеет! – взволнованно воскликнула Кондратьева. – С этого-то всё и началось… Видите ли, на этом автомобиле к Катеньке приехал её новый кавалер. Я его видела раньше, но не на машине…
– Постойте, Елена Константиновна, что значит "новый кавалер"? Если я правильно понял, она раньше встречалась с другим мужчиной?
– Ну да. Димку её я хорошо знаю, да и не только я, а все соседи. Они давно встречаются.
– А как фамилия этого… Димы? – спросил Лужнецкий и раскрыл блокнот.
– Кажется, Горин, – ответила Кондратьева. – Ну да, Горин. Хороший парень, скромный и уважительный, не то что нынешняя молодежь. Катя встречалась с ним года два, вроде бы хотели пожениться, да всё откладывали. Хотели создать семью не на пустом месте, а… подготовить базис. Сами понимаете, сейчас трудно себя-то прокормить, а уж семью…
– А этот Дима хорошо зарабатывал? – спросил Лужнецкий.
– Я в чужие карманы не смотрю, но не думаю, что много. На "нового русского" он явно не похож, а вот новый ухажер Катюши точно из этих… Как он появился, так у Кати с Димой начались размолвки. Да и то, верно, кому понравится, если у тебя уводят девушку? А Катя… Мне кажется, что она специально дразнила Диму. Я ей как-то сказала, что это к добру не приведёт, и вот…
– Ну, хорошо, Елена Константиновна, в общих чертах я понял ситуацию. Давайте вернемся непосредственно к случившемуся. Что произошло потом, после приезда соперника Горина? И, если помните, в каком часу он приехал?
– В каком?.. – Кондратьева, наморщив лоб, с минуту помолчала. Наконец, вспомнив, она ответила, смущенно улыбнувшись краешком губ. – Ах, память… Конечно же, он приехал около девяти, потому что как раз закончились мультики и началась реклама перед "Временем", а я пошла на кухню. Потом я пила чай и слышала, как Катя разговаривала с этим… Олегом. Они тоже были на кухне, она рядом с моей через стенку, потому и слышала.
– Понятно. А они не ссорились?
– Да нет, наоборот… Они даже смеялись, хотя слов я и не разобрала.