Цивилизация Х. Инспекция
Шрифт:
Кондратьева уже закончила чтение протокола и ждала его возвращения, изредка утирая глаза платком.
– Ознакомились? – спросил Лужнецкий и, увидев кивок, довольно сказал: – Очень хорошо… Елена Константиновна, у меня к вам ещё один вопрос. Вы не могли бы описать, как выглядит Горин?
– Отчего же, могу… Он довольно симпатичный, интеллигентный молодой человек, лет около тридцати, тёмноволосый, высокий, но худой…
– А как он был одет в тот вечер?
– Одет?.. – растерянно переспросила Кондратьева.
– Ну да. Вы же сказали, что видели его или похожего на него мужчину, когда тот выходил из подъезда.
– Да-да, припоминаю… Он был одет в тёмный костюм. Кажется, тёмно-синий, но не уверена. Я его видела мельком.
– И последнее, Елена Константиновна… Возможно, вы знаете, где он живет? – спросил Лужнецкий.
– Где-то в Автозаводском районе. Он снимает комнату.
Вернувшись в квартиру убитой, Лужнецкий отправил Воробьёва найти адрес Горина и привезти главного подозреваемого, а сам внимательно перечитал показания свидетелей и попытался представить общую картину происшедшего. Все внешне выглядело до банальности просто: один из "углов" любовного треугольника в припадке дикой ревности убивает свою возлюбленную. В практике Лужнецкого уже бывали подобные случаи, которые, как правило, быстро раскрывали по горячим следам. Вот и теперь Стас думал о том, что дело будет вскоре закрыто, а это положительно скажется на показателях бригады. Лужнецкий не был карьеристом, но и майорскую звезду не считал лишней, все же какая-то прибавка к жалованью.
Но на душе у Стаса было все же неспокойно. Ему не хотелось делать окончательных выводов. Интуиция подсказывала, что здесь далеко не все так просто… Он ощущал какое-то смутное беспокойство и тревогу, но не мог понять причин своих сомнений. Все факты и улики однозначно указывают на Горина как на наиболее вероятного убийцу, но именно их обилие настораживало и пугало. "Каким бы психом ни оказался Горин, но что-то с трудом верится, чтобы он не попытался уничтожить хоть часть следов своего преступления, – размышлял Лужнецкий. – Если же он сделал это в состоянии аффекта, то логичнее было бы ожидать, что он либо остался бы на месте преступления и заявил о нем сам, либо сделал это позже".
Его интеллектуальные упражнения прервало появление Букина и Василенко. Прямо с порога опер чуть взволнованно выпалил:
– Товарищ капитан, приехал Трутнев. Привести сюда?
– Как, сам приехал? – удивился Лужнецкий и взглянул на часы. Было около десяти утра.
– Да, сам, – ответил Василенко, – на всё том же "Пассате". Говорит, что они с Харитоновой собирались провести выходные на природе, у него на даче.
– Он в курсе происшедшего?
– Пришлось сказать, товарищ капитан, – ответил Василенко с усмешкой. – Нахальный мужик, прёт, как танк, еле уговорили…
– Его понять можно: как-никак, а убита любимая девушка, – вставил Букин. – Он ждёт на площадке.
– Ладно, пойдём поговорим с ним, – ответил Лужнецкий, поднимаясь. Заметив на лице Букина нетерпение поделиться информацией, мягко осадил его: – Потом, Виктор, потом…
Трутнев поджидал их за дверью. Он расхаживал по площадке взад и вперёд, сцепив руки за спиной на сотовом телефоне. Лужнецкий окинул его цепким, внимательным взглядом, словно фотографируя, и тут же анализируя полученную фотографию в своем "компьютере". На вид Трутневу, как и Горину, было около тридцати или чуть больше. На его спортивной, крепкой фигуре прекрасно сидел джинсовый костюм (уместный для поездки за город), а на загорелой шее блестела желтизной увесистая цепь – избитый в анекдотах атрибут типичного "нового русского". Черты его лица, холёного и лощёного, не отличались утонченностью и красотой, но были правильными и довольно мужественными. Его даже можно было бы назвать привлекательным, если бы не глаза – холодные, жёсткие и… лживые, способные, как ртуть, меняться ежесекундно. Тонкие губы Трутнева были плотно сжаты, и от них веяло угрозой. В целом Трутнев не понравился Лужнецкому, впрочем, как и многие другие представители класса "свободных предпринимателей", сделавшие состояние весьма сомнительными способами и зачастую тесно связанные с криминалом. "От него дурно пахнет, несмотря на французский парфюм", – подумал Лужнецкий и сухо представился:
– Капитан Лужнецкий. Если не ошибаюсь, вы – Трутнев?
Тот перестал расхаживать и, оценивающе взглянув на следователя, заносчиво ответил:
– Да, я, Олег Константинович Трутнев. Может, вы объясните мне, что произошло?
– Вам уже объяснили. Произошло убийство вашей знакомой Екатерины Харитоновой, ведётся следствие. Что вам неясно? – спросил Лужнецкий, продолжая изучать собеседника.
– Мне неясно, почему никто толком не может сказать, как такое могло случиться, и кто это сделал? – настаивал Трутнев, злобно сверкая глазами.
– Именно в этом мы и пытаемся разобраться, – ответил капитан и подумал: "А у него стальные нервы. Что-то не видно, что он слишком переживает о смерти своей возлюбленной. А, может, и любви-то особой не было? Просто захотелось отбить девушку у соперника… Постой-ка, а это вполне возможно. Надо разобраться во взаимоотношениях всех троих". – Олег Константинович, мне нужно подробно поговорить с вами. Давайте спустимся во двор и побеседуем в машине. Здесь неудобно…
– Ладно, идёмте, – нехотя согласился Трутнев и стал спускаться по лестнице, всем своим видом демонстрируя неудовольствие и раздражение.
Они расположились в шикарном кожаном салоне "Пассата". Лужнецкий, чуть заметно усмехнувшись, взглянул на самоуверенную и надменную физиономию Трутнева, на которой не было видно и следа горя и отчаяния, и сказал:
– Итак, господин Трутнев, расскажите мне подробно, что вы делали с прошлого вечера по настоящее время.
– Это что, допрос? – буркнул тот, доставая сигарету.
– Пока – беседа.
– Что значит "пока"? Вы что, меня подозреваете? – раздражённо спросил Трутнев, и на его скулах выступили желваки.
– Пока у меня нет оснований вычеркнуть вас из списка подозреваемых, – спокойно ответил Лужнецкий и раскрыл блокнот. – Совершено жестокое убийство, а вы были в доме потерпевшей незадолго до того, как её нашли мертвой. Так я жду объяснений.
Беседа продолжалась около часа. Лужнецкий дотошно расспросил Трутнева о каждом его шаге, о взаимоотношениях с Харитоновой. Прощупал и относительно Горина и убедился в правильности своего предположения: все трое давно были связаны друг с другом, и эта связь полнилась конфликтами и противоречиями. Оформив протокол и сняв с Трутнева отпечатки, Лужнецкий тут же передал их эксперту и получил отрицательное заключение. Отпечатки владельца "Пассата" не совпадали с теми, что были обнаружены на ноже, да и обувь он носил не 43-го, а 42-го размера. Попросив Трутнева на время не уезжать из города, Лужецкий сухо попрощался с ним и вернулся в квартиру №5. Уже пришла машина, чтобы забрать тело Харитоновой, а эксперты закончили свою работу. Оставшись вдвоём с Букиным, капитан спросил немного устало:
– Ты что-то хотел сообщить, Виктор?
– Да, Стас, я тут кое-что накопал, – ответил старший лейтенант. – Во-первых, о Харитоновой. Ей 24 года, имеет высшее образование, работала преподавателем в колледже. Родители проживают в Самаре. В наш город приехала после окончания института три года назад и с тех пор жила в этой квартире, которая принадлежала её бабушке. Старушка вскоре умерла от инсульта, оставив недвижимость внучке. Соседями и сослуживцами по работе в целом характеризуется положительно…