Цивилизация страуса
Шрифт:
– Ты ездила на три дня, - сказал Гусев.
– На фига было два чемодана шмоток с собой тащить?
– А ты программу мероприятий читал?
– Настя летала на конференцию, проводимую для сотрудников корпорации, в которой она работала.
– Завтрак, лекции, фуршет, экскурсии, коктейльные вечеринки... Я что, должна идти на две разные вечеринки в одном и том же платье?
– Возьми такси, - повторил Гусев.
– Деньги я тебе потом верну.
– Такси!
– фыркнула Настя.
– И вот вечно ты так!
– Как так?
– уточнил Гусев.
– Все у тебя, не как у людей!
– Тысячи людей ездят на такси.
– То есть, я тебе совсем безразлична?
– А это вот из чего следует?
– поинтересовался Гусев.
– Из твоего ко мне отношения!
– Я попал в аварию, - сказал Гусев. - Мне разбили машину, и мне не на чем тебя встретить. Так бывает. Причем тут отношения вообще?
– Настоящий мужчина нашел бы решение.
– Я нашел решение, - сказал Гусев.
– Оно называется 'такси'.
– Когда я вернусь, нам с тобой надо будет серьезно поговорить, - сказала Настя и повесила трубку.
Гусев открыл бар, налил себя коньяка и выпил его залпом. Так, как коньяк, в общем-то, пить не принято.
В среду Гусев поехал на работу на метро и удивился, отчего он не делал этого раньше.
Салон БМВ, конечно, был комфортабельнее вагона, но на этом преимущества баварского скакуна и заканчивались. Люди... ну, люди. Гусев людей не особенно любил, но тут ему было все равно, кого не любить, соседей по вагону или соседей в пробке. Зато он приехал на работу на сорок минут раньше обычного, и нервов потратил значительно меньше.
Сорок минут в один конец, подумал Гусев. Это ж целых восемьдесят минут в день. Это ж четыреста минут в неделю. Почти целые сутки в месяц. И все это время он мог бы заниматься... чем? Точного ответа на этот вопрос у Гусева не было, но он предполагал, что дополнительные сутки ему не помешают.
Гусев налил себе кофе на офисной кухне, вернулся в свой кабинет, включил компьютер и стал ждать начала рабочего дня.
Рабочий день начался с того, что Гусева вызвал к себе генеральный директор.
Генерального директора Гусева звали Виктором. Он был моложе Гусева года на три, зато учился в Гарварде целых полгода, и папа у него был депутат. Из Гарварда Виктор вынес много умных иностранных слов, вроде 'тайм-менеджмента' и 'тим-билдинга', а из общения с папой этакую покровительствено-снисходительную манеру разговаривать со своими подчиненными, будто они вовсе и не профессионалы на зарплате, а его крепостные, и их не порют розгами на конюшне только лишь потому, что барин им достался добрый и терпеливый.
Гусев своего генерального директора терпеть не мог.
– Здравствуйте, Антон, - сказал Виктор.
– Присаживайтесь.
Вот интересно, подумал Гусев, а откуда у благополучного молодого человека, закончившего Гарвард, этакая нелюбовь к простому русскому слову 'садитесь'? Неужели эту уголовную культуру не побороть ни в этом, ни в следующем поколении?
Гусев сел.
– Нам с вами надо серьезно поговорить, - сказал Виктор.
Гусев изобразил внимание.
– У вас какие-то проблемы?- спросил Виктор.
– Нет, - сказал Гусев.
– То есть, да. В аварию вчера попал.
– Сами целы?
– Как видите.
– А машина?
– Восстановлению не подлежит.
– Сочувствую, - сказал Виктор.
– Но машина - это всего лишь груда железа. Бывает.
– Да, - сказал Гусев.
– То-то я смотрю, ее на стоянке нет.
– Все равно хотел ее в этом году менять, - соврал Гусев. Выслушивать сочувственные реплики ему не хотелось. Не та ситуация, не тот человек.
– На что?
– На такую же, только новую.
– Это хорошо, - сказал Виктор.
– Новое - это всегда хорошо, не так ли?
– Наверное, - сказал Гусев.
– Но поговорить с вами я хотел не об этом.
Еще бы, Капитан Очевидность[2], подумал Гусев. Ты ж позвал меня до того, как я рассказал об аварии.