Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
Шрифт:
Во время сего пира Славяне, по приказанию Светлосанову, старались во всем наблюдать умеренность; и когда отбыв прочие гости, предались сну, тогда они, переодевшись в Индийское платье, которое нарочно для того заготовили, вышли вон из города, не будучи ни от кого примечены в намерении своем. Но быв пешие недалеко бы могли они уйти, ежели бы по счастью их не попался им купец торгующий конями, коих он вел в город для продажи. Славяне купив их тотчас, пустились от столицы по проселочной дороге, дабы в случае погони не быть снова возвращенными в город.
Путешествие их несколько дней было нарочито спокойно. Они уже не весьма далеко были от Персидских пределов, как остановило их путь следующее приключение. Подъезжая к пространному лесу, увидели они над оным летающего ворона, который, как скоро их увидел, то и устремился к ним лететь, каркая притом непрестанно: а полетав около их некоторое время, возвратился опять на поверхность леса. Путешественники несколько были сим удивлены, однако ж не остановили своего пути, и продолжали оный. Но как скоро поровнялись с лесом, то ворон снова к ним возвратился, каркая изо всей силы, и летая около Славян, делал такие повороты, которыми нечто старался дать знать, и после опять полетел от них в лес. Славяне пришед от сего в большое удивление, начали рассуждать о сем приключении, продолжая однако ж свой путь. Приметя сие ворон опять к ним возвратился, и уже не только летал вкруг них, но подлетая к ним щипал их за платье, и старался как то дать им знать, чтоб они возвратились по его следам. Светлосан понял, что скрывается тут некая тайность, и что птица желает их возвратить в лес: он сообщил о том свои мысли спутникам своим, которые охотно согласились увидеть окончание сего приключения.
Как скоро ворон понял их желание, то и полетел потихоньку перед ними: Славяне последовали за ним, и въехали в лес по небольшой тропинке. Недолго следовали они за ним в густоту леса, как усмотрели вдали привязанного к дереву человека. Ворон в самое то время закаркал, и обращаясь то к Славянам, то к привязанному человеку, вдруг повалился с воздуха на землю, как бы такое животное, которое не имеет крыльев; и когда путешественники ожидали с падением его убою, тогда птица упав на землю превратилась в зайца, и тотчас от них скрылась.
Сие приключение в большее привело их удивление, и когда они находились от сего почти в недоумении, тогда привязанный к дереву человек вскричал к ним: Помогите несчастному, великодушные незнакомцы! Славяне возбужденные его просьбою, немедленно поехали к нему, дабы избавить его от уз. Как скоро Светлосан поближе в нему подъехал, то и узнал в нем того Древлянского Князя, который подарил ему золотую стрелу, принадлежащую Видостану. Он слез тотчас с своего коня, и отвязывая его сказал ему. Я очень рад, любезный мой Князь, что нашел случай отслужить тебе несколько за твой подарок. Удивленный Древлянин сими словами, осматривал жадно Светлосана, и сам познал его вскоре. Ах, государь! вскричал он, будучи уже отвязан, и обнимая Светлосана, подарок мой гораздо меньше теперешнего твоего благодеяния. Никак, ответствовал другой, я избавил тебя одного, а стрела твоя двоим возвратила свободу, и снискала мне такие сведения, каких бы я никогда без нее не получил. Но прежде нежели; узнаешь ты от меня о сем, оставим поскорее сии места, которые жизни твоей были столь опасны. Бориполк, сказал он потом своему оруженосцу, отдай ему твоего коня, а ты может ехать с Русом вместе, пока попадется нам и для тебя купить коня. Оруженосец исполнил его приказание, а Светлосан просил Древлянина сесть на оставленного ему коня: после чего оставили они немедленно лес, и пустились по той дороге, которая вела их к Персии. Во время пути Славенский Князь, желая узнать о всех приключениях Древлянина, просил его рассказать подробно свою историю, к чему и прочие присовокупили свои просьбы. Древлянский Князь помолчав немного и воздохнув, начал так свою повесть.
История Останова.
Начало печальной моей жизни ты довольно ведаешь, Государь, говорил он Светлосану; но сии господа может быть о том не знают, чего ради и начну ее с самого её происхождения. Я называюсь Остан, продолжал он, и происхожу из древнего поколения Древлянских Князей, которых Княжество находится в Червонной России между Днепром и Припятью, пространными водою реками, Я родился от последнего Князя нашего рода, именем Любослава; и едва я увидел свет, как смерть моей матери, приключавшаяся ей от моих родов, возвестила мне несчастную жизнь, на которую осужден я роком. Родитель мой любя свою супругу весьма несказанно, вскоре за нею последовал, препоруча меня в опеку ближнему своему боярину, от которого все несчастье моей жизни устроилось.
Обыкновенно неблагодарность неистовствует наиболее тогда, когда присовокупляется к ней любочестие и корысть. Сей вельможа именем и нравами Презол, пользовавшейся паче всех милостями моего родителя, и снискавший ласкательствами своими его доверенность, употребил ее во зло, приязнь по нем во власть правление Княжества, и позабыл вскоре чем он был должен сыну своего благодетеля и Государя. Сияние венца ослепило его очи; он решил не токмо лишить меня оного, но даже отнять у меня и жизнь мою, чтоб безопаснее потом воспользоваться плодом своего злодейства. Вследствие адского сего поедприятия начал он истреблять под разными подлогами приятелей нашего дома, а своих ласкателей и любимцев возвышать на их места, отдавая им всю власть в государстве. Напоследок укрепясь таким образом на престоле, повелел меня, еще младенца бывша, отравить тайно ядом. Но кормилица моя, узнав о сем варварском намерении, и будучи верна родителю моему и по смерти его, возгнушалась неслыханным сим злодейством, презирая и обещанное ей за сие великое награждение, и отнесла меня тайно к Славомыслу, Чернобогову первосвященнику, который равномерно сохранял великое усердие к нашему дому.
Сей добродетельный муж скрыл меня и с кормилицею моею в тайнике Чернобогова храма, куда никто кроме его и старого его служителя не ходил, и где сей первосвященник получал вдохновения и пророчества от сего Божества. В сем жилище пробыл я до пятнадцати лет моего возраста, в который Славомысл старался научить меня всему тому, что может человека моего состояния просветить и наставить в добродетели. В должности сей мог он успеть тем наипаче, что сам был весьма учен, чем и снискал себе сан первосвященничества. По вступлении моем на шестнадцатый год, верная моя кормилица умерла, а за нею вскоре и первосвященник скончался. Тогда то прямо остался я несчастным человеком, о коем ни солнце ни земля не ведали.
Перед смертью своею первосвященник открыл мне род и сан мой, и все мои несчастья, надеясь сим возбудить во мне ревность к благочестию и добродетели. Сими одними средствами, говорил он мне, можешь ты возвратить себе погибший твой престол; благочестием твоим Боги, а добродетелью человеки подвигнутся к тебе на сожаление; старайся об них паче и жизни твоей, ибо ежели и жизнь твоя для них прекратится, то земные твои имения останутся долу, а душевные вознесутся с тобою горе. Но прежде нежели, продолжал он, отойду я к праотцам моим, хочу тебя наградить наследием отцов моих, так как сына и питомца моего, ибо кроме тебя нет по мне наследника. Желаю только того, чтоб сие наследие употреблял ты во благо, а не во зло. И во спасение твоей жизни, так как употребляли отцы мои, и тому же и меня научили. А тебе оно будет потребнее нас всех: ты имеешь себе врагом сидящего здесь на престоле, который не преминет искать твоей смерти, когда узнает тебя живого. Сего ради советую тебе по смерти моей удалиться из отечества твоего, и просвещать твой разум познаниями света, пока Боги, по усмотрении в тебе достойного Венценосца, соблаговолят возвратить тебе престол твоих предков. Сие вещаю я тебе, примолвил он, по повелению самих Богов,
Сказав сие, взял он меня за руку, и повел во святилище храма: оное было четвероугольно, сооружено из черного мрамора, на стенах оного изображены были всякого рода мучения и казни, коим подвергаются во аде беззаконники.
Посредине святилища стоял на медном подножии Чернобогов кумир, сотворенный из гебенового дерева, глава его была златая, украшена алмазным венцом: Он был препоясан змеею, и покровен черною епанчой с пламенными пятнами, лице имел свирепое, и грозящее казнью; в правой руке держал меч и скорпию, а в левой весы; десною ногою попирал увенчанную голову зияющую пламенем; а туею городскую стену, усыпанную деньгами.
Вошед во святилище Славомысл, простерся пред кумиром, чему и я последовал; потом прочтя потихоньку молитву, отпер он потаенную дверь у подножия Божеского истукана, и вынул оттуда Сандалии [1] и кошелек с деньгами. Вот наследие моих праотцов, сказал он обратясь ко мне, прими его, и употребляй в единых нуждах могущих тебе случиться; сии Сандалии имеют силу носить человека, по водам и воздуху, а кошелек сей хотя немного содержит в себе златниц, однако ж вовеки не будет истощим, ежели ты будет из него брать на единые твои нужды, и на вспомоществование неимущих и страждущих неповинно. Храни сии вещи и не вверяй их никому, ни же поведай. По сем обратясь к Чернобогу, простерся пред него снова, и встав на колени, что и мне также повелел учинить, возгласил к нему: Мстительное и защитительное Божество: призри на сего знаменитого сироту; споборствуй ему, ежели будет он добродетелен, и накажи его, если он порокам предастся, и наследие сие станет употреблять во зло.
1
Род старинной обуви, употреблявшейся на Востоке.