Cлово президента

Клэнси Том

– Вот только начала нервничать перед посадкой, – заметил сержант.

– Да и я тоже, – сказал Гудмэн. – Я свяжусь с ними, когда вернемся обратно.

Секретная служба предупредила о прибытии заранее, поговорив с доктором Катцем, который ждал внутри вместе с тремя сотрудниками службы безопасности медицинского центра Хопкинса. Присутствующие были представлены друг другу. Агентам Секретной службы выдали нагрудные значки с именами, они превратились в членов персонала медицинского факультета, и начался рабочий день адъюнкт-профессора Кэролайн М. Райан, доктора медицины, действительного члена Американской ассоциации офтальмологов.

– Как дела у миссис Харт?

– Я навестил ее двадцать минут назад, Кэти. Сказать по правде, она очень довольна тем, что операцию ей будет делать первая леди.

Реакция профессора Райан удивила профессора Катца.

Глава 6 Оценка

Авиабаза ВВС Эндрюз вмещала огромное количество самолетов. Ее широкие взлетно-посадочные полосы, места для стоянки

и рулежные дорожки занимали территорию, казалось, едва уступающую размерами штату Небраска, и полиции службы безопасности приходилось теперь патрулировать такое скопление самых разных самолетов, как в Аризоне, там, где держат авиалайнеры, оставшиеся без работы. Более того, у каждого из этих самолетов была собственная охрана, действия которой нужно было координировать с американской службой безопасности в атмосфере взаимного недоверия, поскольку охранники всех спецслужб обучены смотреть на всякого, кто появляется в поле их зрения, с нескрываемым подозрением. Налетном поле стояли два «конкорда» – британский и французский, – словно для усиления взаимной привлекательности. Остальные представляли собой главным образом широкофюзеляжные самолеты разного типа, причем большинство из них украшали национальные цвета своей страны или государственной авиакомпании. Страны НАТО представляли самолеты «Сабены», КЛМ и «Люфтганзы». Лидеры всех скандинавских стран прилетели на самолетах авиакомпании «САС», причем каждый на «Боинге-747». Главы государств любят путешествовать с максимальными удобствами, и ни один из самолетов – большим ли он был или маленьким – не был заполнен даже на одну треть. Понадобился весь опыт и все терпение обоих протокольных отделов – Белого дома и Государственного департамента, – чтобы должным образом приветствовать всех прибывших у трапов их самолетов, и пришлось передать через посольства, что президент Райан физически не в состоянии уделить время и внимание, которого заслуживают главы государств. Однако каждого, или каждую, из них встречал почетный караул ВВС – выстраивался, уходил, выстраивался снова и так порой не один раз за час, а красный ковер, расстеленный для приема важных гостей, оставался на месте, и один глава государства проходил по нему следом за другим – временами так быстро, что едва самолет успевал откатиться на стоянку, как к выделенному месту, где уже был выстроен оркестр и стояла трибуна, подкатывал самолет коллеги. Звучали короткие и сдержанные речи – это делалось главным образом для рядов телевизионных камер, – и главы государств быстро усаживались в ожидавшие их лимузины.

Отправка их в Вашингтон тоже доставляла головную боль. Были мобилизованы все автомобили, принадлежащие Службе охраны дипломатического корпуса, и образовали четыре кортежа эскортных машин, носившихся взад-вперед – они сопровождали посольские лимузины от авиабазы до столицы и тут же отправлялись обратно, полностью перекрыв движение по Сьютланд-паркуэй и шоссе 395. Пожалуй, самым поразительным было то, что удалось благополучно доставить каждого президента, премьер-министра, и даже королей и невозмутимых принцев к посольствам их стран – к счастью, большинство посольств располагалось на Массачусетс-авеню. В итоге все это оказалось торжеством импровизации.

Сами посольства проводили у себя небольшие приемы. Когда в одном городе оказывается столько государственных деятелей, им неизбежно приходится встречаться, чтобы обсудить деловые вопросы или просто поговорить. Британский посол как самый старший среди послов стран НАТО и стран Британского содружества наций проводил «неофициальный» ужин для двадцати двух глав государств.

***

– О'кей, на этот раз он выпустил шасси, – произнес капитан ВВС.

По удивительной случайности на башне управления воздушным движением дежурил тот же персонал, что и той ночью – так теперь ее называли. Они следили за тем, как «Боинг-747» авиакомпании «Джал» мягко коснулся посадочной дорожки ноль один правой. Экипаж авиалайнера, возможно, заметил остатки такого же японского авиалайнера возле большого ангара в восточной части авиабазы – именно сейчас в сгущавшихся сумерках трейлер доставил искареженный корпус реактивного двигателя, только что извлеченного из подвальной части Капитолия. Тем не менее японский авиалайнер закончил пробег, затормозил, в соответствии с указаниями повернул налево и последовал за автомобилем с ярко освещенной надписью «Follow me» «"Следуй за мной" (англ.).» к отведенному месту для высадки пассажиров. Пилот заметил, разумеется, телевизионные камеры и операторов, устремившихся из теплого здания к своему оборудованию, чтобы запечатлеть последний и самый интересный рейс. Он хотел сказать что-то своему второму пилоту, но передумал. Капитан Торахиро Сато не был его близким другом, но был коллегой, причем весьма уважаемым. Понадобятся годы, чтобы забылся позор, который он принес своей стране, своей авиакомпании и званию японского пилота. Ситуация могла оказаться хуже лишь в том случае, если бы на борту авиалайнера Сато находились пассажиры, потому что спасение пассажиров было главным правилом жизни пилотов. И хотя древняя культура Японии рассматривала самоубийство ради какой-то цели как благородный поступок и, более того, имела традиции весьма драматического ухода из телесной жизни, этот поступок потряс и опозорил страну как ничто другое в ее новейшей истории. Японский пилот всегда с гордостью носил форму своей авиакомпании, а вот теперь он будет снимать ее как можно скорее и за границей и дома. Он покачал

головой, отгоняя от себя эту мысль, аккуратно затормозил и остановил авиалайнер с такой точностью, что старомодный механический трап оказался прямо у передней двери его «боинга». Только после этого они со вторым пилотом переглянулись. В их взглядах читались ирония и стыд за то, что они выполнили свою работу с таким мастерством. Вместо того чтобы расположиться на отдых как обычно в отеле, который находился в центре Вашингтона, на этот раз их разместят в офицерском общежитии на базе и не исключено, что за ними будут следить скорее всего вооруженные агенты службы безопасности.

Старшая стюардесса открыла дверь самолета. Премьер-министр Магутару Кога в застегнутом пальто и с галстуком, который в последний момент поспешно поправил его нервничающий помощник, на мгновение застыл в дверях под порывом холодного февральского ветра, а потом стал спускаться по трапу. Послышалась барабанная дробь, и оркестр ВВС грянул приветственный марш.

Исполняющий обязанности государственного секретаря ждал японского премьер-министра внизу у трапа. Они ни разу не встречались, однако оба получили исчерпывающую информацию друг о друге. Сегодня вечером Адлер встречал четвертого и самого важного гостя. Кога выглядел в точности таким, как на фотографиях. Самый обыкновенный пожилой мужчина невысокого роста, густые черные волосы. Его темные глаза смотрели бесстрастно – или старались быть бесстрастными, подумал Адлер, присмотревшись повнимательнее. В них читалась печаль. Вряд ли это удивительно, подумал дипломат, протягивая руку.

– Добро пожаловать, господин премьер-министр.

– Спасибо, мистер Адлер.

Бок о бок они пошли к трибуне. Адлер произнес несколько сдержанных фраз, приветствуя гостя, – на составление этой минутной речи в Туманной долине потребовался час. Затем к микрофону подошел Кога.

– Прежде всего мне хочется поблагодарить вас, мистер Адлер, и вашу страну за то, что вы позволили мне сегодня прилететь сюда. Каким бы удивительным ни было такое решение, оно позволило мне понять, что это в традициях вашей огромной и великодушной страны. Я прилетел сюда как представитель моей страны, выполняя печальную, но необходимую миссию. Я таю надежду, что она послужит залогом излечения как для вашей страны, так и для моей, что граждане наших стран увидят за этой трагедией мост, ведущий в мирное будущее.

Кога сделал шаг назад, и Адлер повел его по красному ковру под звуки «Кимагайо» – короткого гимна Японии, который вообще-то был написан английским композитором более ста лет назад. По пути к автомобилю японский премьер-министр смотрел на солдат почетного караула; пытаясь понять выражение молодых лиц, он искал на них ненависть или отвращение, но видел только бесстрастность. Адлер сел в машину следом за ним.

– Как вы себя чувствуете, сэр? – спросил госсекретарь.

– Спасибо, хорошо. Я спал во время перелета. – Кога подумал было, что вопрос Адлера продиктован всего лишь вежливостью, но скоро понял, что тут нечто иное. Как ни странно, эта идея принадлежала не ему, а Райану, и поздний час прибытия сделал ее еще более удобной. Солнце опустилось за горизонт, и закат был коротким, потому что с северо-запада накатывались облака.

– Если желаете, мы можем по пути в ваше посольство встретиться с президентом Райаном. Президент поручил мне передать вам, что, если вы предпочтете не делать этого – из-за утомительного перелета или по какой-либо иной причине, – он не сочтет это оскорблением.

Адлера удивило, что Кога не колебался ни секунды.

– Я сочту за честь принять приглашение.

Адлер достал из кармана плаща портативную рацию.

– «Орел» – «Кузнице». Ответ утвердительный. Несколькими днями раньше его позабавило кодовое название, присвоенное ему Секретной службой. «Орел» – это прямой перевод его фамилии с «идиш», сложившегося на основе немецкого языка.

– «Кузница» подтверждает утвердительный ответ, – донеслось по кодированному каналу связи.

– «Орел» понял. Конец связи.

Автомобильный кортеж помчался по Сьютланд-паркуэй. При иных обстоятельствах его сопровождал бы вертолет службы новостей, ведя телевизионную передачу в прямом эфире, но сейчас воздушное пространство над Вашингтоном было полностью закрыто для полетов. Был закрыт даже Национальный аэропорт, и рейсы, обычно совершаемые оттуда, перевели в международный аэропорт Даллеса или аэропорт Балтимор-Вашингтон. Кога не обратил внимания на то, что за рулем был американец. Автомобиль свернул направо, затем пересек квартал и по пандусу поднялся к шоссе 1-295, откуда почти сразу повернул на 1-395 – неровную дорогу, которая вела через Анакостия-ривер к центру Вашингтона. На месте слияния 1-395 с главным шоссе японский «стретч-лексус», в котором сидел Кога, свернул направо, а его место в кортеже тут же занял точно такой же автомобиль. Машину Коги сразу окружили три «шеви-сабербена» Секретной службы, причем на весь маневр ушло пять секунд. Благодаря пустым улицам дальше ехать было просто, и через несколько минут машина свернула в Уэст-Экзекьютив-Драйв.

– Они прибыли, сэр, – сообщила Прайс, предупрежденная охранником у ворот.

Джек вышел наружу в тот момент, когда автомобиль остановился. Он не был уверен в требованиях протокола – еще и это ему придется узнать для исполнения своих новых обязанностей, – а потому едва сам не открыл дверцу машины, однако его опередил капрал морской пехоты, который, распахнув дверцу, отсалютовал, словно робот.

– Господин президент, – произнес Кога, выйдя из автомобиля.

– Господин премьер-министр. Прошу вас пройти со мной. – Райан сделал приглашающий жест.