Constanta
Шрифт:
– Что значит – не та? – насторожился Ким.
– Ты – земля. Простой балласт, короче.
– А ты? – привстал Ким.
– Я? Гм… Я – другое дело. Воздух!
Ким слетел на пол, в мгновенье ока оказался перед койкой Налимыча и сходу без остановки прыгнул прямо на него.
– Йё, – выдавил Налимыч, прогибаясь в панцирной сетке.
– Полетели! – закричал Ким, хватаясь. – Даёшь тягу!
Налимыч попытался было отделаться от напасти, но Ким вцепился намертво. Барахтание пары не оставило равнодушным Степана. Он
Уже в поднебесье, в разгар борьбы за удобное место в полёте, чей-то голос догнал их.
– Я был о вас иного мнения.
Остановясь, они оглянулись. Святоша Фатуйма собственной персоной стоял на земле, изображая последнюю связь с ней. Конец полёта. Возвращение.
Красные, запыхавшиеся, они стояли перед ним – своим одногодком, увенчанным погонами, теряясь в поисках оправданий. Но Фатуйме было не до их откровений – он раскрывал крылья для собственного взлёта.
– Играете! – заявил он, вздымая голову. – Детства не хватило? Хотите сделать игрище из армии?
– Да какое там игрище, – парировал Ким, отдуваясь. – Так, размялись, просто пар выпустили.
– Узнаю гражданку, – полетел Фатуйма. – Все потери на передовой испокон веков из-за таких, как вы. Откуда в вас столько легкомыслия и безответственности?
– Вы зря всё так воспринимаете, – попытался защититься Налимыч. – Это просто недоразумение.
– Анархии не будет! Армия – это жизнь по уставу. Ясно вам?
Степан поднял глаза в потолок. Тоска – вот попались!
Глаза Фатуймы застил туман. Он достиг самой запредельной высоты.
– Ваше счастье, что есть, кому за вас ответить, – сказал он, паря. – Благодаря тому, что сегодня первый день службы, я обойдусь словесным предупреждением. Но следить за вами отныне буду с пристрастием. Все ваши заслуженные наказания впереди.
Отыграв роль командира и дождавшись на лицах подчинённых выражения запоздалого раскаяния, Фатуйма перевёл дух, придал своему лицу отстранённое выражение и приказал всем троим немедля покинуть казарму – для встречи с объявившим общий сбор Гайдуком.
Приняв, как положено, вид мобилизованного контингента, одетые и обутые, словно братья-близнецы, студенты застыли на плацу. Гайдук в окружении офицеров кафедры маячил чуть поодаль. Все примелькавшиеся родные лица, сменившие затворничество институтских аудиторий на вольную волю. Общение без званий и чинов – на равных. Взрыв смеха, взмах полковничьей руки и компания рассеялась. Гайдук взошёл на плац, прошёл несколько шагов и остановился перед молодёжью – одинокий повелитель судеб величиной с перст.
Несколько минут напряжённой тишины.
– Больные, – рявкнул он. – Шаг вперёд!
Никто не отозвался.
– Хорошо, – отреагировал полковник. – Это обнадёживает. Есть резерв для манёвра.
Он поднялся на цыпочки, сделал несколько пружинящих движений и вернулся в исходное положение.
– Итак, – вновь зазвучал его голос. – Товарищи курсанты! Видимые и невидимые, близорукие и дальнозоркие, юноши… Начинается мероприятие под кодовым названием «муштра». Каждому предоставляется возможность усладиться оным и придти, слегка изменясь, к общему знаменателю. Объявляю обратный отсчёт.
– Короче, спасайся, кто может!
Гайдук уставился в шеренгу. Спустя несколько секунд его пытливый взор выявил среди окаменевших лиц одно живое.
– Отставить! Диалога захотелось, товарищ курсант? Фамилия?
– Боронок, – последовал ответ.
– Как?
– Боронок.
– Знал я одного Боронка. Тот немой был. Настоящий человек. Ничего, дай время – я и тебя очеловечу.
Отвлёкшись, полковник бросил несколько общих фраз, покосился на возмутителя спокойствия и закончил своё выступление. Под крик «Р-разойдись!» плац опустел. Начиналась муштра – повзводно и для каждого в отдельности.
Курилка – четыре скамейки под деревянной крышей – была забита до отказа битком. Весёлое оживление царило внутри. Гвоздём программы был Боронок.
– Видели, как у Гайдука лицо вытянулось? Кто посмел голос подать? Перечить самому главному! Ха-ха!
– Молодец! Охмурил полкаша.
– Так держать!
– Боронок, будь человеком, не обижай армию. Ой, умора!
Среди общего восторга нашлось место и неодобрению.
– Накликал себе приключение. Гайдук злопамятный, покажет ещё тебе, где раки зимуют.
– Испугал ежа голым задом! – парировал худой парень, прозванный за чрезвычайно широкие ноздри Горынычем. – Знал бы ты, какое приключение мы пережили вдвоём перед сборами! Гайдук и вся его армия отдыхают.
Боронок. Брат ветра и солнца, увенчанный боевым убором полубокса – бритым затылком и густой пепельно-серой чёлкой волос. Cложенный по образу и подобию богатыря, таящий ум, хитрость и одержимость оборотня.
Судьба не баловала парня, она вела его путём бесконечных испытаний, растя и пестуя из него своего любимца. Ведомый ею, совершенствуясь, он постепенно обретал характер, облик и черты своего земного героя. Тит Боронок. Судебный исполнитель. Мобилизованный.
Слушая и улыбаясь, он сидел молча – немым участником праздника слова. Последняя реплика Горыныча слегка оживила его. А действительно: приключилась же история неделю назад. Редкой закрутки сюжет. Есть что вспомнить.
…Свадьба общих знакомых удалась на славу. Отгуляв на ней положенное время, Боронок и Горыныч возвращались домой в Купчино, где жили по соседству в одной многоэтажке. Час был поздний. Необходимо было спешить, чтобы успеть добраться до метро, грозящего вот-вот закрыть двери. Успели. Сев в пустой вагон, друзья расслабились, закрыли глаза и уснули.