Цой жив еще
Шрифт:
Бледнолицые, стоявшие в проемах, издали протяжный крик, не предвещавший ничего путного. Из дыры под самым потолком показалась громадина выползающего резервуара, а за ним Рисс, удерживающая его невидимой силой. Дно с хлопком отварилось, и вниз хлынул поток воды. Бледнолицые вскричали и, открыв сотни своих емкостей, вылили воду прямо в пасть ненасытного механизма и поспешили скрыться.
Цой ощутил рывок - его подняли на ноги и волочили прочь. Он не знал, сколько прошли, когда разломы света погасли, а по пятам шли духота и шипение, сотрясавшее все вокруг. С трудом оглянулся, увидев, как их нагоняла стена Зимы, и голос Матери пропал, будто кто-то
Крохотная рука Малой ощупывала лицо чужака, проводила тоненькими пальцами по впадинам шрамов, тыкала в ноздри. Открыв глаза, человек не увидел ничего, кроме белой пелены. Глубоко вдохнув, обрел зрение, то самое, что лежало за гранью его понимания, и осознал, что здесь Зима совсем не страшна. Он прекрасно чувствовал и понимал окружение, даже теперь, когда взор затянуло непроглядной мглой. Убедившись, что чужак жив и дышит, Малая подоткнулась под него, свернулась калачиком и быстро уснула. Еле уловимое посапываете было слишком легким и девичьим, и не могло считаться храпом. Искателя мучила невероятная усталость, теснимая желанием хорошего отдыха.
Он давно не видел сновидений, и этот раз не стал исключением. Цой считал, что не спал, но в действительности и его одолел глубокий сон, о котором он долго мечтал. Искатель не переставал ощущать все, что окружало их на сотни метров - это Мать несла дозор, готовая пробудить их, если возникнет опасность. Опасности не случилось.
Позже, продираясь сквозь густой туман, они вернулись к месту, где оставили схрон и совершено другим путем, во время которого искателю все же пришлось выполнить финт с кнутом. Первый раз было сложно, особенно в дымке, он чуть не сорвался, но преодолел преграду, и с каждым новым обрывом получалось все лучше, но не с той легкостью, с которой переправы удавались Малой. Забрав добычу, направились к обиталищу бледнолицых. Цой чувствовал впереди преграду, а когда они добрели, полог плотной ткани поднялся, и они быстро пробрались внутрь, не позволив туману прокрасться следом.
Зима не проникла в обиталище и перед глазами искателя предстало убежище бледнолицых, изнутри похожее на огромный шатер. Резные бивни, обвитые погасшими корнями, подпирали высокие своды, а по стенкам тянулись гроздья кожаных пузырей - первое, что попалось на глаза, а следом толпа, встретившая вновь прибывших. Скидывали капюшоны, открывая им улыбающиеся лица. Шли навстречу, а в каждом движении проглядывалась доброта, легкость и приветливость. Сомкнулись в кольцо вокруг искателя и Малой. Девочка весело им улыбалась, пока они снимали с чужака шматки языков и рулоны змеиной кожи. Только сейчас он заметил, что среди них совсем нет мужчин - одни женщины, и отчего-то ему стало совсем хорошо.
Покончив с добычей, женщины стали касаться его тела; сначала легонько, затем все напористей и принялись стягивать лоскуты бесьей шкуры. Одна из них добралась до левой руки; высвободила ее из нарукавника и закричала. Остальные тут же отскочили, как ошпаренные; какие-то даже зашипели, подобно кошкам, что предупреждают об остроте своих когтей.
Цой проследил за их горящим зеленым глазами до собственной руки, поднес ее ближе, пытаясь рассмотреть. Сорвал лоскуты бесьей шкуры, открыв извилистые узоры нечистоты, что расползались под кожей.
– Гм.
ГЛАВА 18
Хватит!
Бледнолицые, даже Малая, пятились, а Цой рычал почти по-звериному и лихорадочно
Прекрати!
Он выхватил инструмент и довернул кольцо, готовый отрубить конечность. Лезвие бритвенной остроты успело пустить ему кровь, когда внутренний голос приказал остановиться.
Нечистота в том резервуаре учуяла не его, а часть себя - гниль, что забралась и разрасталась под кожей, - и пыталась до нее добраться. Стали понятны и выкрики тронутых; они, видимо, знали, какую заразу человек носил с собой.
Бледнолицые женщины, которые мгновения назад ласкали его, теперь косились опасливым взглядом и почти одновременно втянули носом воздух - Мать донесла до них и до самого искателя, что нечистота, зреющая внутри чужака, пока не опасна. Организм человека борется с ней, сдерживая рост заразы, и пытается истребить. Отчасти поэтому замедлилось исцеление, но именно благодаря нечистоте, мужчина смог вернуться; пришел оттуда, куда уходят безвозвратно. Нечистота не желает делиться им ни с кем, и не позволила вакхра пленить его разум.
Бледнолицые перешептывались, не сводя глаз с чужака. Он может помочь, если не Матери, то тем, кого она вырастила. Может освободить и вернуть тех, кто ушел.
Малая приблизилась первой, улыбалась той ненормальной улыбкой, положив руку на грудь чужака - с трудом дотянулась, пришлось встать на носочки, чтобы почувствовать, как сильно бьется его сердце. Поманила жестом остальных, как бы говоря, что опасности нет, и бледнолицые - все, от мала до велика, - осторожными шажками подходили ближе, но массового ублажения не случилось.
– Кто вы такие?
– спросил Цой, чуть ли не пятясь от приближавшихся и бегал взглядом от одного бледного лица к другому.
Они разом остановились и, сделав глубокий вдох, положили руку на сердце, а после сложили ладони у живота в форму шара - Ядра, и с протяжным «Ма-а-а-а» опустились к земле и поцеловали поверхность.
– Они поклоняются тебе?
– оглядывая сотни склонившихся панцирей, спросил искатель.
Нет. Заботятся. Они обо мне. Я о них.
– Откуда они?
– наблюдал за тем, как бледнолицые вознесли руки туда, где должно простираться небо и поднимались с колен. Потеряли всякий интерес к чужаку и разбрелись кто куда.
Рождены здесь, а их предшественники выбраны с... Мать пыталась подобрать слово, нарисовав мысленный образ сферы, горящей тысячами огоньков - бесчисленное множество живых организмов, действующих коллективно, но неосознанно. Выбраны с Земли, как и вы.
– Почему я?
Вас бы не искали.
Шлепанье босых ног Малой вырвало человека из чуждой плоскости. Цой заметил, как она дергала женщину за плащ. Играла в руке Олей, хвасталась новинкой, и требовала что-то. Бледнолицая улыбнулась, и они направились к одному из бивней. Девочка прислонилась к нему спиной, а женщина, превратив жезл в лезвие, одним точным движением сделала насечку над ее головой. У искателя дух перехватило: подумал, девочке конец, но Малая живо отскочила - с головы волос не упал. Явно радуясь, что с последнего раза вымахала чуть ли не на целый сантиметр, девочка рассматривала историю собственного взросления. В глаза закралась печаль, стоило ей перевести взгляд левее; чей-то столбик отметок давно прекратил рост, не добравшись даже до половины насечек Малой. Женщина приобняла ее, опустив голову, но она тут же вырвалась и убежала прочь.