Crysis. Легион
Шрифт:
Да видел я уже тысячи и тысячи умерших от заразы на улицах этого города, и наплевать мне на осторожность. И еще три раза – на споры и заразу. Ну только увижу гадов этих головоногих, порву в клочья, пока могу держать в руках оружие, пока есть патроны – разнесу вдрабадан!
Господь меня услышал – тут будто вся гребучая осьминожья рать собралась.
Я еще из ума не выжил, лоб в лоб не лезу – здесь полно охотников, стреляющих по-снайперски и скачущих, как блохи. А еще есть тяжеловесы, которым нипочем прямое попадание осколочной гранаты. Я прячусь, бегу от укрытия к укрытию, стреляю на бегу, петляю. Но завелся по-настоящему. Вот упал передо мной покалеченный топтун – и я не достреливаю скотину, а поднимаю его над головой и с маху разбиваю вдребезги о его же машинерию. Иногда схвачу, запущу руку через дыру в броне и выдираю, к черту, полупрозрачную серую слизь. Иногда стреляю, иногда луплю винтовкой, будто дубиной.
Все на одно лицо, каждый новый топтун – копия предыдущего, новый охотник – будто воскресший старый. Не знаю, клоны они или роботы с конвейера – а может, Н-2 намеренно сглаживает различия, чтоб моя совесть, бог упаси, не пошевелилась, чтоб не отмечал, кого завалил, а кого нет. Но попадается наконец тяжеловес, не похожий на прочих. Валиться упорно не хочет, не отстает, лезет упрямо. Ковыляет хромой коровой, но умудряется не попасть под мои ракеты, и бронебойные пули его почему-то не берут.
Клянусь тебе, Роджер, потолочный кот мне судия – этот урод в такой же злобе на меня, как я на него. Видел, как я кладу его приятелей, как редеют ряды. И он не чирикает и не свиристит, как остальные цефы, – он ревет. Я с легкостью его обгоняю, он едва тащится, ну, я как заяц в сравнении с черепахой… Спасибо, Роджер, я знаю, кто выиграл то самое состязание, очень хорошо знаю. Но всякий раз, как я оставляю тварь за спиной, она умудряется оказаться впереди, всегда оказывается между мною и целью. Прицепился урод, как триппер, будто я мамашу его трахнул или вроде того, и умный, сволочь, – играет на слабине. Обгонять-то я его могу – но пока не попадется топтун или охотник, они тут на каждом шагу. А тяжелый все лезет и лезет, загоняет в укрытие, заставляет выдаивать досуха Н-2. Когда я вынужден едва ползти, шагать с обычной человеческой скоростью, его руки-пушки блюют сталью. Его гребаный патронташ, наверное, тянется в другое измерение, патронов – море разливанное. Пытаюсь держаться повыше – так непременно какой-нибудь охотник заберется наверх и поливает оттуда разрядами и плазмой. Прячусь внизу, среди обломков и перевернутых контейнеров, – тучей налетают топтуны, лютая гнусь.
В общем, сам не понимаю как, но гад тяжеловес застиг меня на открытом месте. Ракета шарахнула о скалу в пятке метров слева – не прямое попадание, но близко, ох как близко. Взрывной волной меня подбрасывает в воздух, как сухую траву, перед глазами – россыпь красных иконок. Мир бешено крутится, затем – бах! Остановился, но как-то слишком болезненно и рано. Лежу на спине, и не внизу, закинуло на вывороченный пласт асфальта. Рядом – добитое желтое такси. В этом гребаном городе тараканов было меньше, чем такси.
Где-то близко, но не видно – за краем вывороченного пласта, – тяжело топают. Вот же его мать! Карабин улетел, «скарабей» против этого гада бесполезен. Есть гранаты, но тяжеловес меня попросту закопает…
Ха, постойте-ка!
Полоска заряда едва подбирается к половине – но ничего, хватит. Шлепаю две дозы пластита спереди такси, ставлю таймер, чтоб мне прямо в харю не бабахнуло. Ну все, Н-2, теперь выжимай до последнего, давай, что можешь! Господи, укрепи!
Я бью ногой! Машина взлетает над краем, несется вниз по красивой арке и приземляется точно в башку этому траходрому. А-а, Роджер, что за божественный звук, когда две глыбы металла врезаются друг в дружку! Это класс!
Гад, однако же, не подыхает – но валится наземь под двумя тоннами «шевроле». Ревет, скотина, раскачивает такси, старается выбраться до того, как таймеры отмерят положенное.
Но липучку подорвать – проще простого. Если взрыватель поставить на чувствительность, сработает от звука шагов в паре метров. А этот громила трясет машину как погремушку. От нулевого отсчета до большого «бабах», до раскаленного облака из горящего бензина, взрывчатки и железа – от силы полсекунды. Невыносимо долгих полсекунды. Тяжеловес успевает скинуть машину и встать на ноги – но тут ноги ему и отрывает.
Да уж, против лома нет приема. Попал так попал.
И вот цефы больше не ломятся ко мне. Даже найти их стало трудновато. Но Джейкоб Харгрив по-прежнему со мной и нудит в уши, указывает, куда идти и что делать.
В центре ямы – сгусток инопланетной машинерии, нечто вроде чудовищного нервного узла, выпустившего по сторонам толстенные ганглии. Из центра выходит основание башни – той самой, которую я видел за Сити-холлом. Большинство ганглий выглядят хребтами исполинского киборга, у троих из каждого сочленения выходят по паре хребтиков поменьше, вроде ног, – все вместе похоже на гигантскую сороконожку.
– А-а, – охает Харгрив. – Ага, хм… да.
Я ожидаю чего-нибудь посодержательней. Я ожидаю, что через пару минут из-за стен выскочит полчище цефов и раздерет меня в клочья. Но вижу я только хребты, трубы, прозрачные панели-окна, похожие на иллюминаторы, а за ними крутится, плещется вихрь спор, будто кофе в кофемолке. Споры никуда не спешат, течение их бесцельно, хаотично. Они заперты, словно кипяток в кастрюле, – выход закрыт, лететь некуда.
– Насколько могу судить по твоим данным, споры здесь практически в неактивированном состоянии, – говорит наконец Харгрив. – Это надо исправить. Тут должны быть переключатели, но как они выглядят… хм, посмотрим, посмотрим…
Оказывается, ганглии-сороконожки и есть оно самое. Иду вдоль одной прочь от шпиля, через всю яму, к обрыву, где сороконожка уходит в конструкцию из пластин, хребтов и оранжевых светящихся щелей. Я нахожу интерфейс, вожусь с переключениями. Трубы дрожат под моими пальцами, в ближайшем иллюминаторе видно: споры задвигались к центру, к машинам у основания шпиля.
Так, с одной разделались, остались еще две.
Что?
А-а, как я справился с управлением… Харгрив же, наверное, знал… ну конечно, это Харгрив мне сказал. Ну а откуда еще мне знать? Я ничего подобного в жизни не видел, а он сказал, и я справился. Наверное.
Откуда он знал? Что за вопрос… У него спросите, хорошо?
А-а, ну да…
Материалы экстренной комиссии
по расследованию вторжения в Манхэттен
Тайный совет CSIRA
Выдержка из записи предварительного допроса, 27/08/ 2023. Субъект: Натан Голд.
Начало выдержки:
…Вы ж знаете, как сны появляются. В наших мозгах полно статического шума, нейроны просто возбуждаются время от времени. Это не мысли случайные – так, белый шум. В зрительной коре тоже хватает шума, но обычно мы его не замечаем – сигналы, поступающие по зрительным нервам, намного сильнее, они попросту забивают все прочее.
Но вот когда вы спите, по обычным каналам ничего не поступает. Статику забивать нечем, и мозг начинает ее замечать. У него же есть стандартные механизмы распознавания изображений, и если им скармливать шум, они отыскивают сигнал в шуме, даже когда сигнала там и нет. Они сравнивают случайные всплески с набором образов, сидящих в памяти, – и подыскивают самый подходящий. Таким же образом мы вдруг распознаем лица в контурах облаков.
Вот такими снами я и посчитал те картинки, когда они начали от комбинезона поступать. Просто статика, не более. Я профильтровал сигнал проформы ради, и оп-ля: шум-то не белый, корреляты определенно ненулевые. Оказалось: закодирован самый настоящий аудиовизуальный ряд, и такой ряд – мама дорогая!
Конечно, все обрывками – пара секунд там и здесь, самое длинное – с минуту. Виды на внутренность огромной унылой структуры, все холодное, на синих частотах – будто глубоко под водой, или где-нибудь на Нептуне, или типа того. Постройки, машины, что-то вроде переплетенных, искривленных труб повсюду. Явственно нечеловеческое, даже и тени сходства нет.
На одном отрывке предстало нечто вроде гибрида мусорной свалки и музея, заполненное машинами, похоже предназначенными для передвижения. На другом отрывке показалась лаборатория, цефы бегают повсюду, работают с приборами. Необычные цефы, не такие, каких мы в Манхэттене видели. Должно быть, особая каста яйцеголовых умников. Однажды проскользнула картинка с магическим зеркалом, портал с вихрящейся поверхностью – возможно, прибор для телепортации. Да, и я во многих фрагментах видел модель звездного неба: скопление голубых искорок, крошечные сапфировые точечки, соединенные тускло светящимися лентами туманностей, вращающиеся сами по себе, безо всякого подвеса, будто приклеенные к поверхности невидимой сферы. Я сперва подумал: планетарий цефовский, что ли? Но картинка повторялась и повторялась – отчего-то понравилась она комбинезону. Ну, так или иначе, файлы у вас есть. Думаю, все мое барахло уже трижды просеяли.
Что молчите? Ну ладно, я и так знаю.
Поначалу я думал: это наводки, интерференция со старыми записями – такое с квантовой памятью случается, старое модулирует новое. Н-2 столько повидал – не поверите. Неудивительно, что один-другой кошмарик начал с сигналом интерферировать. Но жутко мне стало, когда понял: это ж проблески того, где Пророк побывал за последние месяцы. Надо думать, он не в тайваньской забегаловке упивался вдрызг.
А еще у меня и мысли не возникло, что Алькатрас догадывается про второй слой в своих передачах. Хоть он сам сигнал формирует, мне-то пришлось просеять, прогнать через великое множество фильтров и усилителей, прежде чем пробрался ко второму слою. Даже если у него были средства так обработать сигнал – а у него средств таких нет, это точно, – с какой стати ему подобным заниматься? Я-то ему и словом не обмолвился про второй слой, а у него и так хлопот до фига и больше. Зачем беднягу пугать известием про посмертные тени прежнего хозяина Н-2?
Когда я выяснил, в чем дело, поднял прежние записи, все эти выбросы, пики и впадины, какие посчитал шумом. Думаю, если там есть что полезное, я отыщу и употреблю. И вот наткнулся на данные с Улья – ну, вы знаете, когда Харгрив водил его за нос, – и что получается? Алькатрас мог действовать так, если б знал заранее, – и не иначе. Вы ж те записи видели, правда? Алькатрас управляется с цефовским пультом, как чертов маэстро, да я б в тех блямбах даже кнопки не распознал. И уж конечно, кто б сомневался: перед такими подвигами на линии полно статики, ее выжимаю – и вижу Пророка, делающего то же самое. Ох, парни, Алькатрас просто обезьянничает, вот и все.
В общем, это не от комбинезона помехи. Наводки прямо в визуальном кортексе нашего пациента, вокселы активируются на манер полупроводниковых диодов под слабой накачкой. Насколько я смог разобраться, процесс-то в мозгу, а на камеру идет интерференционная утечка или вроде того.
Только запомните: Алькатрас не по своей воле это прячет. Я вас, засранцев, знаю, вы так сразу и подумали, но большей частью мозги-то наши отрабатывают входные сигналы, каких наше сознание и не замечает, они все остаются в подсознательном. Вы думаете: «О-о, паршивец Алькатрас, он кино видит в мозгах своих!» Но, насколько можно судить, он про такой сигнал ни ухом ни рылом. Оно все работает ниже уровня сознательного восприятия, у него просто появляется чувство: этот рычаг туда, а эту кнопку сюда. Вам беднягу потрошить вовсе незачем – с таким же успехом можно любого встречного потрошить на предмет того, откуда у него интуиция.
Если уж очень хочется крайнего найти, так вот он – сам Н-2. Но он-то делает лишь положенное ему. Ведь его запрограммировали на успех, правильно? Его сделали способным к сбору данных из тысяч источников, он данные собирает, выясняет, что важно для успеха, и скармливает хозяину важнейшее – побуждающее к действию здесь и сейчас. Н-2 хорошо это делал и посейчас делает. Очень хорошо делает – никто и не ожидал такого.