Цугцванг. Два королевства
Шрифт:
– Я готовлюсь к свадьбе, – поправил его Юдо. – А не к бунту. Не смешите.
– А выглядит все иначе… Совет вам не указ, а король – мой кузен – пока не поставил в известность, что он велит мне вступить в брак. Ну, а вы даже не спросили: хочу ли я? Если не из корыстных или политических целей, выходит вы настаиваете на браке из любви ко мне?
Юдо жестом приказал Эврарду выйти из комнаты и тот пулей выскочил наружу, не мешкая.
– Что за игру вы ведете?
– Не понимаю, о чем вы.
Юдо с силой ударил по столу, так что чернильница подпрыгнула и едва не расплескалась. Хаук даже не вздрогнул, выжив в сверийском замке по соседству с эмоционально-неуравновешенным братом, не так уж и страшен был герцог. Пусть пресмыкаются другие альфы, он будет стоять на своем.
– Я понимаю… – начал тот и его голос слегка скрипел, как несмазанная телега. – У вас есть амбиции. Желания. Норов. Если все дело в женщине, я пойму – Оливье мне рассказал – не буду против. Трахайтесь с ней на здоровье. Вы мне мало интересны, как любовник.
– Но я буду обязан трахать вас?
Юдо ничуть не оскорбился столь грубой формулировке.
– Знаете, как говорят: ночью все кошки серы. Вы же альфа, у вас семя брызжет во все стороны, сможете трахнуть и меня. Мы оба извлечем из этого мало удовольствия.
– Да, но что я получу? Зачем оно мне?
– Про Тхиен забудьте, вас там не ждут. Они уже справили по вам поминки и забыли о вас. И я начинаю их понимать… – обронил Юдо. – Не заставляйте меня ломать вас, я не маркиз Орно. Угрозы – не мое, я предпочитаю боль убеждению – работает гораздо лучше.
Предостережение, которое вполне могло стать руководством к действию, но Хаук не испугался.
– И будете отвечать перед королем?
– Перед кем угодно. Не вынуждайте меня.
Хаук не дрогнул. Хватило школы маркиза, который сек словами, а потом наказывал молчанием. Юдо хотел манипулировать им, они оба. И думали, что это будет крайне просто. Что там может понимать тхиенский варвар?
– Почему меня не выпускают из комнаты? Вы приходите сюда, приносите бумажки, требуете с меня. А сами ничего не даете взамен, – резонно заметил Хаук. – Думаете я буду радоваться приданному? Да плевать я хотел на ваши традиции… Этот брак не более чем глупый фарс.
– Меня предупреждали о вашей невоспитанности. Как ваш будущий муж, я могу приказать слугам маркиза вас высечь, прямо сейчас.
– И вы хотите, чтобы после этого я вам помогал? – съязвил Хаук. – Секите. Привязывайте. Режьте. Вы же только это и можете? Любите убивать, но так чтобы вам не ответили. Каково, занося копье, смотреть в глаза людям, умирающим на поле боя?
Юдо задумчиво склонил голову на бок. Как будто его вообще не трогали слова, да и с чего бы ему сердиться на Хаука? Мнение тхиенца для иосмерийца пыль.
– Разве это люди?..
Раньше Хаук взбесился бы, услышав столь наглое оскорбление. Но не теперь. О, нет. Пробирающее до костей отвращение захлестывало от одного вида герцога с его мутным глазом, таким же белесым, как и блекло-рыжие ресницы. У него светлая кожа, на ней любая царапина будет смотреться особенно эффектно и, если ударить его о стену, а затем укусить за шею. Сжимать зубы, пока рот не затопит медный привкус его крови… Только его издыхающее тело, Хаук с радостью бы трахнул, в полной уверенности, что жизнь в нем никогда не зародиться.
Юдо прервал его фантазии на самом интересном месте.
– Хорошо, – уступил он, – вам дадут доступ к перемещению по замку. Я распоряжусь приставить личную охрану, которая будет вас сопровождать. Вы подпишете договор?
Хаук не спешил принимать его слова на веру.
– До бала Дебютантов я не собираюсь заключать какие-либо союзы. Ни с вами, ни с кем-то еще.
– Мелкая сошка, вроде Наннет Бижон вас не спасет. Вы ведь понимаете?
– На нее я не надеюсь, – ответил Хаук, и впрямь ему даже в голову не приходило, что она могла бы подстраховать его в чем-то. – Я подчинюсь только королю и Совету – лично.
– Королю – вашему кузену – скорее хотелось бы вашей смерти. Он даже, помниться, предлагал казнь однажды, кажется, когда вы победили его фаворита. Совет ему в этом отказал. Вы же понимаете, что такое король? Это средоточие пороков, импульсивности, глупости и чванства. Сегодня он хочет одно, завтра другое… Мысли о себе забирают все его время, о вас он не позаботиться, как должно.
Хаук ему не поверил. Бастиль не мог быть глупцом, попросту не выжил так долго, не умей просчитывать свои ходы.
– Тогда правда будет на вашей стороне, верно?
– Боюсь, что вы еще об этом пожалеете, – ледяным тоном процедил он. – Я на дух не переношу, когда мне перечат.
– Тогда рожайте наследника от Оливье, в чем же дело? Любите его, а зад будете подставлять мне?
Юдо не ответил, просто изучающе смотрел на Хаука. Без каких бы то ни было эмоций, словно внутри него все давно уже умерло и похоронено. Жуткое зрелище.
– Я жду не дождусь, когда вы станете моим, Хаук, тогда мы еще посмотрим, кто будет чаще подставлять свой зад. Вы или я? Хотите решение Совета, вы его получите, как и свободу передвижения. Потому что Совет – само королевство – это я, а не Бастиль!
– Вы не боитесь за голову на своих плечах? – То, что он говорил было прямой изменой. Оливье выражался более обтекаемо: судьба королевства, междоусобная война, эгоизм короля. Юдо был не меньшим эгоистом, полным желчи и самолюбования. И он жаждал власти – в его мертвых глазах читалось ясно, как белый день.
– Мою голову кто только не пытался снять, не вышло. И король, поверьте, занимает не единожды позицию в этом списке. Я выживу в любом случае.
Хаук понимал, что приобретает себе недруга, причем очень могущественного. Юдо, даже в виде серой кошки, вызывал отторжение одним звуком своего голоса, и Хаук не видел себя в браке с ним. Согласиться значило бы продать себя, как шлюху. Хаук всегда поступал по совести, и этот раз не стал исключением.