Цугцванг
Шрифт:
Удар. Резко он меняет положение своей руки и теперь прижимает меня к стене предплечьем, а когда я кошусь вправо от своей головы, вижу, что его кулак пробивает стену в каких-то паре сантиметров от моей головы.
Пробивает. Стену.
Нет, ну конечно "не пробивает", он все-таки не Халк, хотя вмятина значительная. Тут то что-то внутри меня и начинает ворочаться и соображать, правда поздновато как-то. Он также резко прижимается ко мне лбом и начинает орать, что, конечно, стремно, но тот факт, что он лупит по стенке кулаком снова и снова, куда стремнее.
Я холодею, смотрю на него во все глаза, стараюсь не дышать, но меня уже не спасут простые уловки из животного мира. Не в этот раз! Внезапно отстранившись, он снова хватает меня за руку и тащит к лестнице.
Дверь Максимилиан выносит с ноги, закрывает за нами с размахом и таким хлопком, что его картина в рамке рядом с косяком падает и разбивается. Ему насрать, а я плыву. Кажется из-за адреналина, выпитая текила подействовала как-то слишком быстро и странно, так что я, если честно, мало что понимаю. До сих пор вроде пытаюсь его отпихнуть внезапно ослабевшими руками, и не сразу осознаю, что уже на земле и даже больше: мы в оба в душевой кабине. В следующий миг меня ошпаривает ледяная вода, и я начинаю визжать и рваться наружу, куда, естественно, никто и не собирается меня отпускать. Максимилиан с силой прижимает меня к стене так, чтобы я находилась точно под потоком воды, который кусает, жжет и пробирает до костей. Это дико, ужасно, но и в этом есть свой плюс — ватность уходит, а я начинаю соображать. Луплю его по мокрым рукам, груди, пару раз даже вроде как достаю до лица, но это не дает мне никаких возможностей вырваться, потому что хватка его не ослабевает ни на секунду.
Весь этот ужас продолжается, наверно, вечность, если не две, но наконец вода выключается, и я могу дышать. Делаю это часто, мелко дрожу, и снова не получаю и секундочки на то, чтобы прийти в себя. Каменные лапы вырывают из кабины и снова куда-то тащат, и уже в комнате жестко толкают. Я падаю на пол, на мягкий ковер, ударяюсь плечом об основание кровати и шиплю от боли, правда сразу же о ней и забываю, когда вижу его.
Максимилиан стоит точно передо мной, и вид его пугает. Не знаю, чем я думала внизу, теперь я просто в ужасе. Глаза стали темными, и это никакой не предрассветный лес с дымкой густого тумана, а самый настоящий ночной. Опасный. Ноздри раздуты, на шее вена пульсирует так сильно, что я даже с такого расстояния это вижу. Его и самого как будто немного раздуло. Широкая грудь, облепленная мокрой рубашкой, часто вздымается, плечи стали шире, да и сам он явно больше. Но даже не это все пугает по-настоящему сильно, а взгляд. Он едва ли осознанный, скорее полностью отключенный от сознания, полный ненависти и ярости, огненный и наполненный до краев…похотью? Я не могу разобраться. Не понимаю, а тупо смотрю на него, не шевелясь. Только когда его руки опускаются к пряжке ремня, утверждаюсь.
«Именно так, родная, именно так…» — шепчет в голове, и вторит он сам, расстегивая пряжку.
На панике срываюсь с места, забыв обо всех предупреждениях: двигаться нельзя, чтобы не провоцировать еще сильнее — здравый смысл выходит из чата. Я пытаюсь сбежать, но попытка прервана почти сразу, при том по-прежнему жестко и бескомпромиссно. Максимилиан обхватывает меня вокруг талии, приподнимает, а потом швыряет на постель, где тут же садиться сверху и решительно вытягивает мои руки вперед. Я снова пытаюсь вырваться, на этот раз сильно насколько только могу. Кожу режут грубые прикосновения, и я точно буду вся в синяках, но сейчас это меня волнует гораздо меньше того, что будет, если я сдамся.
«Нет-нет-нет…»
Да. Ремень сильно затягивается на запястьях, другой конец он привязывает к основанию кровати, после чего я слышу звук рвущейся ткани. Слава богу, пока не моей. Пуговицы сыпятся на пол маленькими капельками барабанящего дождя, как знак, что надо стараться лучше — я начинаю барахтаться сильнее. В попытках вырвать хотя бы одну руку из оков, царапаю кожу о железную пряжку, но это все, чего мне удается добиться. Вместо спасения, получаю погибель.
— Знаешь, на самом деле я ненавижу БДСМ, — хрипло шепчет на ухо, натягивая волосы до боли, — Но ради тебя снова сделаю исключение.
— Нет! Я не хочу!
На мой отказ слышу смешок. Максимилиан рвет с меня бюстгальтер, за ним трусики, снова причиняя боль, а потом просовывает руку под меня, через миг и в меня. Я резко вдыхаю и натягиваюсь по струнке, издаю писк, и выдыхаю, когда он покидает мое тело, но не мою зону комфорта. Напротив, Максимилиан подминает ее под себя самым грубым, вопиющим образом и издает еще один рваный смешок.
— Не хочешь, говоришь?
Тупо пялюсь на влажные подушечки его пальцев, задерживаю дыхание. Не могу поверить, что мое тело предает меня, но в этот момент я понимаю, что оно действительно это делает. Только сознание его отторгает, а вот на физическом уровне даже в таком положении он дико заводит. Аж до дрожи…потому что телу нравится эта мощь и сила. И мне нравится, черт возьми, как мне это нравится…
«Я больная, совершенно точно свихнулась!»
Да, так и есть. Он тоже больной. Мы тут вместе в нашем безумии, и самое смешное, что ему даже не надо приложить усилий, чтобы это понять. Максимилиан считывает желание отлично, наверно у него вообще какой-то супер-радар есть, и через миг он перестает придавливать меня к матрасу, давая вдохнуть полной грудью. Я это и делаю, и вместе с кислородом, меня резко дергают и ставят на колени. Душевно мне это не нравится, и я пытаюсь выгнуться и лечь обратно, за что получаю сильный, хлесткий удар по ягодицам, взвизгиваю. Тело отдает рябью. Я вообще запуталась, в голове такой странный коктейль, что я теряюсь. Пульсация, возбуждение, возмущение, ярость, негодование, протест, подчинение — я совершенно не понимаю, что чувствую, но пытаюсь бороться, когда он упирается в меня. Вскрикиваю и снова выгибаюсь. Меня тут же прижимают к постели полубоком. Грудью я все еще на животе, а ноги направлены в защитную «чуть сторону», что полностью не вписывается в планы этого надменного козла. Максимилиан поворачивает меня так, как ему удобно, а потом врывается в меня мощным толчком, от которого я снова ору в голос.
На жалость и понимание рассчитывать не приходится. Он не просто трахает меня, это даже нельзя назвать словом «имеет», потому что сейчас Максимилиан жестко меня ебет. По-другому это нельзя описать. Никакой любви нет в помине, даже симпатии нет, он вдалбливается в меня на всю свою огромную величину, и самое мерзкое, что я…еле удерживаю себя от позорного оргазма.
«Принципиально не покажу ему, как мне хорошо даже так. Ни за что!» — пытаюсь думать, вонзая ногти себе в ладони и кусая губы.
Толчок-толчок-толчок. Черт…давление внутри так велико, а я ко всему прочему слышу его хриплые полурыки, полустоны, которые совершенно мне не помогают. Я задыхаюсь. Я напряжена. Утыкаюсь лбом в кулак, стараюсь думать о мертвых крысах, не думать о нем, абстрагироваться, и вроде как у меня даже получается, пока всё не рушится одним его укусом в плечо и шлепком по заднице.
Я кончаю в этот же момент, как кожу прижигает. Громко, долго, так сильно, что просто не выдерживаю и пытаюсь отстраниться.