Цусимские хроники. Перелом

Протасов Сергей Анатольевич

Отправили запрос по радио. Долго ждать ответа не пришлось. Из штаба сразу известили, что по сводке на четыре часа пополудни ни новых случаев стрельбы, ни сигналов тревоги больше не отмечалось и противника нигде не наблюдают. Хотя ясности это почти не добавило, Рожественский приказал продолжать движение.

Несмотря на то что отзыва ни от эсминцев Андржиевского, ни от дозорных бронепалубников не получили, высказывались предположения, что наша авангардная разведка находится где-то совсем рядом и просто не хочет выдавать свое присутствие телеграфированием. Явной угрозы нет, и пустая трескотня в эфире не уместна.

К этому времени окончательно

определились, по крайней мере, с маршрутом. Спокойная последняя сводка позволяла надеяться, что скрытное выдвижение на исходные рубежи для броска к Цусиме все же удалось. Запросили мехов о состоянии машин и наличии необходимых запасов и, получив вполне ожидаемый ответ, что все в норме, начали набирать рекомендованный штурманами ход, ложась на выданный ими же курс.

Постепенно ускоряясь, быстро обогнали тральный караван, с которого семафорили «Счастливого плавания!». Как только расстались с шаландами, сразу развернувшимися на обратный курс, не мешкая начали формирование походного ордера. Туман все густел, но соседние суда в колоннах пока еще удавалось разглядеть. Такая видимость никого особо не пугала. Флот и транспорты теперь шли навстречу ветру, так что скоро можно было ожидать заметного расширения горизонта.

В голове строя встал «Дмитрий Донской», начавший раскручивать свой единственный винт до полных оборотов. Удаляясь, он довольно долго оставался на границе видимости, словно растягивая просматриваемый сектор. Его максимальные 15 узлов были всего на два узла больше хода каравана отряда, и до темноты он успел отойти только на восемь миль, в конце концов, все же скрывшись из вида. Ему предстояло обеспечивать разведку впереди по курсу до подхода бронепалубных крейсеров.

Следом за ним дымили в строе клина «Александр III», «Бородино» и «Орел», прикрывая перестроившиеся в две короткие колонны быстроходные пароходы «Корея», «Анадырь», «Летингтон» и «Арабия», загруженные провизией, боеприпасами и прочими грузами для Цусимы. Исходя из того, что наиболее вероятным направлением появления врага были восточные румбы, на 8 миль левее крупных кораблей выдвинули на позицию завесу из эсминцев Матусевича.

Спустя два с небольшим часа после форсирования линии последнего заграждения к флоту присоединился «Терек», сопровождаемый «Богатырем» и «Светланой». Ему сразу назначили место позади транспортов. В ответ на запрос с «Александра III» передали, что воздухорота на борту, но не в полном составе. Успели принять только один шар, и он готов к снаряжению. Но поднять смогут не раньше, чем через два часа.

Поскольку дело уже шло к ночи и видимость оставалась довольно скверной, аэроразведку затевать не стали. К тому же из-за приличного встречного ветра «Тереку» пришлось бы для этого снизить ход или даже вовсе покинуть ордер и лечь в дрейф. А сейчас все еще считалось очень важным отойти как можно дальше от своих берегов. В открытом море шансов быть обнаруженными наверняка меньше.

Со «Светланы», подошедшей к борту флагманского броненосца, сообщили, что четыре часа назад юго-восточнее островов Римского-Корсакова перехватили и потопили японский вспомогательный крейсер. Поскольку сигнальщики, вышколенные каперангом Шеиным, первыми углядели противника, да вдобавок «Светлана» удачно выскочила на него из тумана со стороны моря, все попытки передач успели забить искрой заблаговременно. Получив несколько полных бортовых залпов с короткой дистанции, японец даже не успел ответить, потерял ход и загорелся. А потом был добит торпедами

с подошедших эсминцев Андржиевского.

Шеин к этому времени уже покинул район боя и продолжал движение на встречу с главными силами, а эсминцы занялись спасательными работами, закончив которые, должны были возвратиться в Посьет. Там их уже поджидал Иессен. Никого больше ни крейсерам, ни эсминцам обнаружить пока не удалось. Судя по молчащему радио, японцам тоже.

Поскольку, таким образом, неясность с телеграфированием благополучно для нас разъяснилась, особых поводов для беспокойства больше не оставалось, и конвой спокойно продолжил движение. К ночи, так никого и не встретив, миновали параллель Чхончжина, считая себя уже за пределами японских блокирующих дозоров.

Когда стемнело, отозвали к эскадре «Донского» с эсминцами и вывели вперед бронепалубные крейсера, продолжая движение прежним курсом. Ход держали в 13 узлов, правя на острова Оки, откуда затем планировалось продвигаться вдоль японского берега, выходя в итоге к северной оконечности Цусимы с востока, повторяя маршрут «Терека» при его недавнем успешном прорыве.

Считалось маловероятным наткнуться в этих водах на японские патрульные суда, большая часть которых теперь, скорее всего, была стянута в Броутонов залив.

Ночь прошла спокойно, но к утру южный ветер начал набирать силу. С рассветом крейсера и миноносцы провели разведку вокруг конвоя и, не обнаружив никого, снова заняли свое место в ордере. Уже к полудню всем трем миноносцам приказали оставить под парами только один котел для обслуживания радио и экстренного маневрирования и подать буксиры на транспорты. Поскольку эта часть перехода считалась самой безопасной, топливо на них требовалось экономить. Путь впереди был еще не близкий, а состояние моря не позволяло передать уголь с кораблей эскадры.

Поднять шар в такую погоду оказалось невозможно, поэтому для разведки на десять миль вперед отправили «Богатыря». Между ним и конвоем выдвинули «Терек» в качестве репетичного корабля. Вести передачу беспроволочным телеграфом разрешалось только в крайних случаях, но на прием все станции работали постоянно. Места на флангах заняли «Светлана» и «Донской», отойдя на дальность уверенного чтения сигналов.

Во второй половине дня услышали частые, но не ясные и слабые сигналы далекого телеграфирования станциями типа «Маркони», как у японцев. Депеши шли шифром и доходили не полностью. Из получаемых клочков текста их смысла разобрать не удавалось. Поскольку сила сигналов не увеличивалась, тревогу объявлять не стали. До самого заката не встретили ни одного судна. Ветер продолжал набирать силу, разводя встречную волну. А к ночи небо озарилось зарницами.

Едва стемнело, шедшая на левом фланге «Светлана» обнаружила небольшое парусное судно, явно пытавшееся скрыться. На него фонарем передали приказ остановиться, но оно никак не реагировало. А когда крейсер начал приближаться, почти все паруса сразу скользнули вниз. Как только стало ясно, что это не помогло, а затеряться в темноте не удалось, с него послышались выстрелы.

В ответ открыли огонь наши трехдюймовки, поскольку решили, что наткнулись на японский миноносец, маскировавшийся под рыбака. Однако в темноте долго не могли добиться попаданий в скакавшую на волнах цель. А когда «Светлана» положила лево руля, чтобы уйти с вероятного пути торпед, траектория движения крейсера пересеклась с петлей маневра уклонения, предпринятого японцами. Подыграла и встречная волна.