Цусимские хроники. Перелом
Шрифт:
Кроме того, для осмотра побережья и недопущения никакой сигнализации противнику мобилизовали все полицейские силы города вместе с ополченцами и добровольцами из числа горожан и не занятых на работах приезжих, до самого утра рыскавших по берегам Амурского и Уссурийского заливов.
При этом толком организовать всю эту самодеятельность никто не успел, что привело к ложным донесениям об обнаружении подозрительных судов (оказавшихся нашими же дозорными шлюпками), нескольким случаям «дружественного мордобоя», по причине перевозбуждения некоторых активистов и вызванной этим всеобщей чрезвычайной подозрительности. К счастью, без жертв.
Но часть добровольцев сбежали с постов вместе с оружием и вернулись в город. Там они уже под утро смогли организоваться и напасть на тюрьму смяв охрану никак не
Однако следом начались волнения в рабочих слободках и гарнизонах на острове Русский, спровоцированные тяжелыми условиями труда и недостаточным продовольственным обеспечением. Но там удалось быстро разрядить ситуацию, после полудня возобновив нормальную работу в три обычные смены на всех оборонных и гражданских объектах первой важности. Только вспыхнувший на следующий день, получается, уже вдогонку, бунт на Сучанских копях разгорелся в полную силу.
В немалой степени его успешному развитию способствовали все предыдущие действия региональной администрации. Изымавшиеся, по мере мобилизации, профессиональные кадры горняков на шахтах заменялись постоянно прибывавшими по этапам осужденными, преимущественно по политическим статьям, каторжанами.
Кроме того, на строительство узкоколейки к бухте Находка, а потом на канатно-рельсовую дорогу и снова на ту же узкоколейку, которую судорожно спешили дотянуть хотя бы до судоходной части Сучана, привлекали всех, кто согласен был завербоваться за одну только пайку. Попадал туда и откровенный сброд, желавший скрыться куда подальше, да еще и за казенный счет. Все это вместе привело к формированию весьма вспыльчивой человеческой массы, легко управляемой изнутри.
Учитывая, что численность охраны каторжного барака оставалась неизменной, в то время как его население превысило три сотни человек, при постоянном увеличении поголовья вольнонаемных, преимущественно случайных и отнюдь не благонадежных людей, не было ничего удивительного в том, что однажды эту охрану просто разоружили, напав на нее извне во время работ в шахте.
Причем момент для этого подобрали весьма удачный. «Боевая сотня», сформированная для обороны Сучанского района, как раз выдвинулась к побережью для предотвращения высадки возможного японского десанта в связи с активизацией противника, атаковавшего нашу оборону практически во всем Приморье. Это привело к тому, что в течение светлого времени суток 25 сентября на территории поселка у шахт воцарилась полнейшая анархия. Продовольственные склады оказались разворованными, среди населения прошла волна грабежей и насилия, закончившаяся стрельбой и поножовщиной.
Спасаясь от этого, многие бежали в соседнее село Николаевка, откуда по телеграфу известили о беспорядках начальство во Владивостоке. К этому времени бунты вспыхнули уже и в деревнях Пирятино и Владимировка, где также размещались артели, строившие узкоколейку. Но там они сразу получили отпор со стороны местных, недолюбливавших пришлых «шабашников» за их норов.
До возвращения развернутой обратно в тыл «боевой сотни» местные крестьяне-единоличники, только начавшие зарабатывать твердую копейку на строительстве дороги и вывозке угля, сумели сдержать бунтовщиков, не позволив тем спалить почти законченные пристани во Владимировке и Голубовке, а также мастерские и прочие строения при узкоколейке, уже дотянувшейся до них от копей.
К следующему утру во всей долине реки Сучана был наведен законный порядок. Большая часть смутьянов ушла в тайгу, но главным было не это. Ополченческой дружине, сформированной инженером Владимиром Николаевичем Ференцем, возглавлявшим Сучанские копи после отъезда Павлова, удалось сохранить в целости обе шахты, электростанцию и даже динамитный склад, с самого начала захваченный восставшими. Поняв, что проигрывают, те охотно сменяли динамит на провизию, надеясь уйти в тайгу на лошадях. Однако конюшню разграбить не успели, поскольку всех лошадей увели в горы буквально у них из-под носа люди из отряда проходчика Якушева.
В знак протеста бунтовщики спалили полтора десятка домов, казармы и склады материалов, заготовленные для
А в штабах, между тем, в течение всей ночи с 23 на 24 сентября паника только усиливалась. Уцелевшие линии связи не справлялись с потоком донесений, а поступавшая информация в большинстве случаев оказывалась недостоверной. Уже почти в час ночи было принято решение организовать один общий штаб морской и сухопутной обороны на базе штаба наместника. Поскольку все штабы размещались фактически в двух соседних зданиях, объединение прошло быстро.
1
Полноценные разработки залежей Сучанского угля были начаты в 1901 году. Тогда во Владивостоке создали «Временное управление по оборудованию Сучанского каменноугольного предприятия». Возглавил его горный инженер А. М. Павлов. На место отправились 70 опытных работников-горняков из Екатеринославской губернии (Донбасса) с инженерами. В конце года заложили шахту № 1 на бездымном угле, осветив все уже имевшиеся к тому времени строения рудника. К февралю 1904 года глубина шахты была 65 м, а дневная добыча – 128 т. К этому времени руководил всем В. Н. Френц, заложивший шахту № 2 с наклонным стволом. Общая выдача обеих шахт за 1904 год составила 1 644 376 пудов, а в 1905-м уже 3 062 531 пуд (49 000 т). Железная дорога достроена не была, и уголь возили на повозках до судоходной части реки Сучана у села Владимиро-Александровского, а дальше на баржах или китайских шаландах. Летом 1905 года из-за опасности захвата рудников работы были остановлены.
Это упростило обмен информацией, и к рассвету ситуация начала проясняться. Выяснилось, что ни о каком вторжении – ни в Амурском, ни в Славянском заливе, ни в Посьете – речи быть не может. Японцы просто предприняли набег на наши коммуникации, даже не пытаясь высаживаться на берег. Причем непосредственно в атаках были задействованы весьма скромные силы.
Как только развиднелось, русская морская разведка еще более активизировалась. В море отправили эсминцы, закончившие осмотр побережья, и несколько пароходов. Бронепалубные крейсера выдвигались к линии японского большого заграждения для оказания помощи всем, кому она потребуется. Все тральные силы вывели на фарватеры, чтобы обеспечить быстрый и безопасный выход по первому требованию остального флота.
Тем временем в Посьете Иессен, так и не получивший никаких распоряжений от своего командования, с первыми лучами солнца отправил в разведку оба имевшихся у него катера. Получив от них условный сигнал, что все спокойно, он вывел со стоянки и броненосцы, начав осмотр залива Китовый. Его еще частично закрывала дымка, так что впереди все время шли катера. Не обнаружив там признаков присутствия японских десантных судов, двинулись к островам Римского-Корсакова, надеясь через их сигнальные посты, имевшие проводную связь с крепостью, прояснить ситуацию.
Попутно от мыса Гамова отогнали японский быстроходный вооруженный пароход. При этом южнее видели дымы еще нескольких паровых судов, уходивших на юго-запад. Сколько их и что это за суда – определить оказалось невозможно. Слишком далеко. Дымы отходивших японских кораблей какое-то время также наблюдали с острова Фуругельма, куда уже добрались шлюпки с экипажем погибшего «Якута», разъяснившие причину ночного взрыва.
Капитан Бондарев, командир батареи, оборудованной на острове, не смог связаться со своим начальством в Посьете из-за перегруженности местного телеграфа. Свето-граммы доходили до нашего берега, видимого с острова, но дальше депеши уже не принимали. Тогда Бондарев распорядился передать гелиографом скопившуюся информацию на уходившие из залива броненосцы, заодно известив, что к острову подошла наша подлодка и ждет сведений о противнике. А чисто электроходная «Форель» ушла для дозарядки батарей на артиллерийский полигон.