Цвет алый
Шрифт:
– Сволочь он, – донеслось из аудитории.
Гримуарова:
– Лев Толстой бы не согласился. Всем сказал: «Если можешь не писать, не пиши», – а сам… Но лично мне больше нравится высказывание другого классика: «Писал бы лучше, жил бы дольше».
В молодые годы Гримуарову-Штиглиц часто посылали на прием к высокому начальству подписывать важные бумаги. Высокое начальство любило ее и постоянно предлагало вступить в опасные связи. На это Гримуарова-Штиглиц всегда отвечала:
– С
Высокое начальство разочарованно разводило руками. Этим дело и заканчивалось. Но однажды попался умный начальник, который спросил:
– А вы-то сами читали?
Его фамилия была Гримуаров.
Позвали как-то раз Гримуарову в жюри одного литературного конкурса и строго-настрого предупредили, что победить должно произведение автора под номером три, а остальные можно даже не читать.
Наступил финал конкурса, пришла вся литературная и другая общественность. Выступают члены жюри и называют имя победителя. Дошла очередь до Гримуаровой:
– Все произведения гениальные, но по воле Ремарка победил автор под номером три.
В зале шум и крики:
– При чем здесь Ремарк? Какая такая ремарка?! Давайте уже водку пить!
– Вчера перед сном я прочитала все произведения конкурсантов, а еще «Три товарища» Ремарка, – призналась Гримуарова и замолчала.
– И что дальше? – разволновалась публика. – Не тяните, водка стынет!
– И сразу начала водку пить! – снова призналась Гримуарова.
Все обрадовались, стали обниматься, целоваться, фотографироваться, а главное – водку пить за победителя и за Ремарка.
По университету ходила легенда, что дома у Гримуаровой в нижнем ящике письменного стола лежит настоящий средневековый гримуар. Рассказывали, что достался ей сей манускрипт от потомков особы, близкой к Федору Сологубу. Те счастливчики, которым Надежда Людвиговна давала полистать волшебную книгу, клялись, что таких страшных заклинаний не читали никогда. Все эти слухи изрядно надоели Гримуарову.
– Надежда, перестань позорить фамилию. Показывай, что за чертовщина у тебя в нижнем ящике письменного стола!
Надежда Людвиговна покорно протянула мужу рукопись. На первой странице было написано «Гримуар. Посвящается Гримуарову».
– Что это?!
– Мои любовные стихи, посвященные тебе.
– Но почему они такие страшные?
– Ты в зеркало-то на себя посмотри! К тому же, мне надо было почувствовать, что такое настоящая литературная мистификация. Пригодится для будущей книги.
– Знаешь, Надежда, давай спать в разных комнатах. Я – с телевизором, а ты – с мистификацией, – обиделся Гримуаров.
У Гримуаровой подозрительно часто стала ломаться клавиатура. Гримуаров приходит с работы, а Гримуарова из клавиатуры что-то вытряхивает. Думал, крошки, а оказалось – слезы! Пришлось ему в очередной раз покупать жене клавиатуру.
– Ты же знаешь, какая я сентиментальная, – оправдывалась Гримуарова.
– Лучше бы завела себе любовника, чем плакать по пустякам, – опять неудачно пошутил Гримуаров.
– Я никогда не предам тебя духовно, – опять заплакала Гримуарова.
Никогда еще Штиглиц не был так близок к провалу.
Гримуарова никогда не видела своего первого мужа таким веселым, как в день их развода.
«Хоть бы для виду расстроился», – подумала обиженная Гримуарова, уходя к Штиглицу.
«Не дождешься! – подумал Гримуаров. – В моей жизни было два светлых дня. Первый – когда в детском доме какие-то безумцы дали мне фамилию Гримуаров. И второй – сегодняшний. Ура! Больше никто не будет заставлять меня читать Шодерло де Лакло в подлиннике! Да, Штиглиц, никогда еще ты не был так близок к провалу!»
Штиглиц тайком от Надежды Людвиговны ходил к Гримуарову играть в шахматы и жаловаться на жену.
Узнала об этом Надежда Людвиговна и спросила:
– И кто у вас обычно выигрывает?
– Гримуаров всегда ставит мне мат. Вся надежда только на китайскую ничью! – признался Штиглиц.
– Не переживай, скоро мы устроим ему пат, женив на какой-нибудь из моих подруг. Есть у меня одна на примете – вылитая Скарлетт О’Хара.
Никогда еще Гримуаров не был так близок к провалу!
Гримуаров оказался любимцем богов и чудом спасся от Скарлетт О’Хары. И Штиглицу пришлось в очередной раз покупать жене клавиатуру.
– Почему ты плачешь? – спросил Штиглиц.
– Я пишу книгу про вас с Гримуаровым.
– Как решила назвать?
– «Два любимых мужа – как последний аргумент творца перед вечностью»!
«Да, Гримуаров, никогда еще ты не был так близок к провалу», – подумал Штиглиц.
Книга Гримуаровой «Два любимых мужа – как последний аргумент творца перед вечностью» вызвала огромный резонанс, но на презентацию Надежда Людвиговна не пошла. Когда Штиглиц вернулся домой, жена плакала и отделяла зерна кофе от фасоли.
– Что же ты, Надюша, не пошла с нами? Так весело было, артисты выступали!
Гримурова как закричит:
– Сколько вы заплатили наборщику?!
На обложке книги оказалось написано: «Гримуаров и Штиглиц. Два любимых мужа – как последний аргумент творца перед вечностью».
Никогда еще Гримуарова не была так близка к провалу!
Гримуарова перенесла тяжелую операцию и впала в кому. С горя Гримуров и Штиглиц три дня гуляли с цыганами. Но когда Надежда Людвиговна пришла в себя, она увидела у своей кровати Гримуарова и Штиглица.
Конец ознакомительного фрагмента.