Цвет боли: бархат

Хансен Эва

Он властен, временами просто жесток, причиняет ей сильную боль, хотя столь же сильное наслаждение, не считается с ее желаниями и возможностями, подчинил себе полностью. Фрида выискивала и выискивала минусы их отношений, напоминая себе, что она бесправна, превратилась в какую-то куклу, что безвольна, готова ради непонятно кого на все…

— Не хватало, чтобы он трахнул меня на капоте машины и отправил обратно вообще голышом!

И вдруг с ужасом поняла, чтобы если бы Х сделал это, она позволила бы разложить себя на капоте.

Закрыв дверь офиса, отправилась к зеркалу. Через

четверть часа, осторожно трогая взбухшие от насилия соски, Фрида уже вздыхала: до субботы так далеко, целых полтора дня. И блаженно улыбалась: сумасшедший, удрал с совещания, чтобы примчаться к ее офису и заняться сексом в машине! А она-то хороша… Позвал любовник, и помчалась задрав хвост. Приказал снять трусики — сняла, приказал больше их не надевать при нем — знала, что больше не наденет.

Только бы подруги не заметили…

Мысль о подругах вернула Фриду с небес сексуального восторга на землю, она вспомнила, что предстоит открыть Линн неприятную истину о Ларсе. Тьфу ты! А на часах почти три…

Вместе с Линн приехала и Бритт. Присутствие второй подруги позволило Фриде оттянуть неприятную беседу. Для себя она решила, что просто отдаст распечатку Ларсу, чтобы тот разбирался сам.

У Бритт новый бойфренд. До секса дело не дошло, Бритт «выдерживала» парня на расстоянии из-за каких-то своих соображений, но надолго ее не хватило.

После очередного уверенного заявления «все мужики козлы!» подруги поняли, что пора расспрашивать, не то бедолага просто лопнет от сдерживаемого возмущения сильной половиной человечества, вернее, теми представителями, которые знакомы лично ей.

— Ну, теперь рассказывай, что там с Марко?

— Он как все!

Линн помнила, что это было худшей характеристикой предыдущих отставленных парней. Значит, дело дошло до «от ворот поворот»?

Фрида поинтересовалась как можно серьезней, уже предчувствуя, что предстоит спектакль на тему несовершенства мира и личной жизни Бритт особенно:

— Чем Марко не удался?

Бритт хмыкнула так, что стало ясно: перечень будет длинным. Подруги постарались сдержать улыбки, но она заметила:

— И нечего смеяться! Как я могла не разглядеть этого раньше?

— Так чем Марко похож на остальных?

— Похож?! — Глаза Бритт округлились так, словно Линн произнесла величайшую в мире нелепость. — Да он хуже!

— Ого…

— Зануда и бестолков до невозможности.

Линн забралась на диванчик с ногами, скинув легкие спортивные тапочки, пристроила поудобней Мари в ее креслице-переноске и посоветовала:

— Расскажи, полегчает.

Бритт также уселась в кресло, картинно вздохнула, словно ей приходилось выдавать какой-то секрет, и принялась живописать один из вечеров, который должен был впечатлить анальным сексом:

«Представляете, стою на изготовке, а он…

— Дорогая… дорогая…

— Что случилось?

— У тебя тут…

Я в ужасе:

— Что, геморрой?!

— Н-нет…

— Хвост расти начал? Или я уже рожаю?

— О боже! Это тату, а я уже подумал, что синяк.

Меня чуть удар не хватил».

Линн помнила это тату — маленькую бабочку, из-за которой Бритт неделю ела

стоя, а в постель заваливалась боком, причем для этого пришлось спать головой на запад. Бритт и головой на запад вместо востока или севера — это ужасно! Она утверждала, что не сможет заснуть и всю ночь будет содрогаться от кошмаров. Засыпала прекрасно и по ночам не кричала, но переубедить подругу, что если хочешь спать, то заснешь вообще стоя, не удалось. Линн посоветовала ложиться сразу на живот в любимую позу Бритт, но та зачем-то продолжала стоически страдать. Наверное, это добавляло веса в собственных глазах.

И вот теперь этот Марко вместо того, чтобы восхититься действительно изящной бабочкой на аппетитном месте или хотя бы не заметить ее и заняться делом, принял произведение искусства за синяк! Да, такого стоило бросить немедленно.

— Почему же ты не сделала этого сразу?

В ответ Бритт пожала плечами:

— Решила дать ему еще шанс.

Фриде удалось поинтересоваться серьезным тоном:

— Воспользовался?

— Угу… договорились встретиться на пляже, прихожу в новом потрясающем купальнике, мужики вслед головы свернули, а вокруг него сплошные ноги по метр двадцать и задницы, как футбольные мячи, причем все в масле, словно готовы для сковородки.

Подруги повалились от хохота, видно, Бритт уже пережила шок и была способна даже иронизировать по поводу очередного неудачного романа.

— Представляете, впереди два мяча втиснуты в крошечные пародии на бюстгальтеры, а сзади такие же вываливаются из трусиков бикини. И все коричневое от салонного загара и блестящее. Как он их различал?

— Думаю, никак, — усмехнулась Фрида, — ни к чему. Ну, и чем все закончилось?

— Мой красавчик, эта сволочь, назначившая встречу мне, поворачивается и сладким голосом объявляет: «Девочки, это Бритт!» Девочки дружно оглядывают меня с высоты своих модельных метра восьмидесяти плюс каблуки, и в их глазах столько насмешливого сочувствия!.. Как же, у меня на целых десять сантиметров меньше рост, никакой бразильской попки и силикона в губах и груди.

— А ты?

— А я… — Бритт сделала картинную паузу, чтобы подруги прочувствовали важность момента, и насмешливо продолжила: — Я делаю удивленный вид, мол, откуда вы, молодой человек, знаете мое имя? Разве мы встречались? Что-то не припомню.

— Зачем?!

Бритт дернула плечиком:

— А что я должна была делать, сказать: «Кыш, проклятые, это мой самец?»

Подруги снова повалились от хохота. Мари с интересом разглядывала смеющихся теть, ей вообще нравились подруги мамы. Малышка старательно мусолила во рту резиновое колечко — резались зубки. Это заметила Бритт:

— У нее зубы режутся?!

— Да, верхние даже прощупываются.

— Вау! Это надо отметить!

— Обязательно, как только появятся, я всех приглашу.

— Всех не надо! Терпеть не могу твою Терезу.

— Успокойся, она уже в больнице.

— И Йенса! С первого дня его не люблю, ты знаешь.

— Когда-то ты говорила другое. — Линн встречалась с Йенсом, когда снимала квартиру вместе с Бритт.

— Я притворялась. Только мы, Дорис с Лукасом и Магнус.

— Договорились.