Цвет надежд - зеленый
Шрифт:
Он снова опустился в кресло. Теперь он походил на мешок с трухлявым сеном, взгляд его был устремлен в пространство. Когда дверь за детьми захлопнулась, он поднял голову:
– А ты с ними не идешь?
– Нет, - коротко ответила Ингрид. Она была на стороне детей, но не хотела ссориться с ним.
– К нам должен прийти дедушка. И доктор Верелиус.
– Доктор? Чего это он все время сюда бегает? Он был два дня назад.
– Обязан наблюдать за тобой, Пер. Ведь он желает тебе добра.
– Гм. Он, как и все, смеется за моей спиной. Он и пальцем не шевельнет,
– Ты несправедлив.
– Он мне только мешает.
– Если ты имеешь в виду, что ему не по душе твои выступления, это верно.
– А что в них плохого? В Болстаде все прошло хорошо. Ты бы слышала, как мне аплодировали!
Он не солгал. Там его действительно вначале встретили бурными аплодисментами. Но лишь вначале. Навязчивость Пружины проявилась и в том, что Густафссоы исполнял только его песню. И ничего путного из этого не получилось - она пришлась по вкусу нескольким дряхлым старикам. Молодежь привлекали более веселые мелодии. Председатель клуба снабдил Густафссона песенником и попросил быть запевалой. Это оказалось делом нетрудным, песни были старые и хорошо ему известные. Публика подпевала, оркестр играл в полную силу, и Густафссон легко справился со своей задачей. После четвертой песни большинство собравшихся захотело танцевать.
– А это клуб с хорошими традициями, - сказал Густафссон.
И это тоже была правда. Болстадский клуб "Очко" раньше назывался "Клуб одиннадцати". Это была футбольная команда, состоящая из молодых пар ней. Со временем им надоело гонять мяч, но они продолжали собираться вместе - теперь уже за каргами, отсюда и произошло новое название клуба. Название привилось, хотя здесь играли и в преферанс, и в бридж, было отделение для женщин, молодежь приходила потанцевать, а мальчишки - играть в футбол. Бесспорно, это был клуб с самыми разнообразными интересами.
– Энергичные люди, - сказал про них Густафссон.
– Но выложили нам три сотни, не моргнув глазом. И сегодня будет столько же.
– Из которых половину получит Фредрикссон.
– Его ты не тронь. Без него и я ничего бы не получил.
Явился Пружина. Он был в отличном настроении и справился, готов ли "кумир". На автобусе ехать полчаса, точно в восемь Густафссон под восторженные аплодисменты должен появиться на эстраде.
– Не волнуйся, - сказал Густафссон.
– Сейчас я буду готов. Правда, рубашка мне не нравится. Красный цвет к лицу только девушкам.
– Красный и зеленый - дополнительные цвета, - заявил Пружина.
– Ты ведь видел светофоры?
– Я не светофор.
– Эка важность! Но ты зеленый. А зеленый значит - полный вперед! Поторапливайся.
С красной рубашкой в руках Густафссон скрылся в спальне. Пружина начал напевать свою песню, отбивая такт по столу. После второго куплета он попытался завязать беседу с Ингрид.
– Надеюсь, теперь вы довольны, хозяюшка? Не то что месяц назад?
– Теперь действительно все переменилось, - призналась она.
Пружина засвистел третий куплет. Мелодия то взмывала ввысь, то падала вниз. "Совсем как в жизни", - подумал он. Никогда не надо отчаиваться. Каких-нибудь два месяца назад его выгнали с последнего места работы, а сейчас он уже менеджер.
– Господин Фредрикссон, - прервала его размышления Ингрид.
– Вы уверены, что все это кончится добром?
Добром? Неужели в этом можно сомневаться?
– Да это отличный бизнес, - уверил ее Пружина.
– Разве вы не видите, как Густафссон становится знаменитостью? Он еще будет звездой века. О нем будут говорить, как о Рокфеллере, Повеле Рамеле и других знаменитостях.
– Вы меня не поняли, господин Фредрикссон. Мне хочется знать, какая от этого польза?
– Какая польза в том, чтобы зарабатывать деньги? Да это вам любой коммерсант объяснит! Польза? Чертовская польза, простите за выражение, хозяюшка. Деньги к нам скоро потекут рекой. Я только тем и занят, что налаживаю связи... Правда, устроители пока осторожничают, не дают окончательного ответа. Но дайте срок, скоро им придется платить нам по двойной ставке!
– Но ведь это еще нельзя назвать бизнесом?
– Нет, это бизнес! Продать можно все, что угодно, только одно продать легко, а другое - трудно. За примером далеко ходить не надо: я продавал эликсир для волос... Сперва я продавал средство от моли и комаров - смесь керосина с денатуратом, - но денег мне это не принесло. Тогда я смешал розовую эссенцию с касторовым и миндальным маслом и назвал это эликсиром для волос против перхоти и облысения... Эликсир для волос "Французское Домино" - вот как я назвал эту смесь, она предназначалась и для мужчин и для женщин. Дело у меня шло - лучше некуда.
– Жаль, что вы перестали этим заниматься, - вздохнула Ингрид.
– Видите ли, возникли неожиданные трудности: один дуралей взял да и облысел от моего эликсира. Он обратился с жалобой в газету, там взяли "Домино" на анализ и потом написали, что это снадобье не только огнеопасно, но и угрожает жизни. Это уже была наглая ложь, я сам пользовался им раза два. Но люди испугались и перестали его покупать. Однако вам, хозяюшка, бояться нечего. Густафссон не опасен с любой стороны, ха-ха. От него одна только польза.
– Вы так меня и не поняли, господин Фредрикссон. Мне интересно, кто счастлив от того, что ему приходится показывать себя за деньги? Будет ли Пер счастлив? И мы тоже?
– Счастливы? Дайте ему набрать силу. По новой дороге, пока она не наезжена, всегда трудно ездить. Густафссон как новая дорога. Ему нужно набраться опыта. Газеты нам с ним не страшны. Его на анализ не отправят. У него цвет натуральный. Не линяет.
– Это я знаю, - вздохнула Ингрид.
– И пресса нас поддерживает, - с воодушевлением продолжал Пружина.
– Утром я звонил в "Квелльсбладет", просил, чтобы они написали о его предстоящем выступлении в Флеминге. Знаете, что они. мне ответили? "Спасибо, - ответили они.
– Мы уже напечатали сегодня статью о господине Густафссоне". Как вам это нравится? Мы еще попросить не успели, а они уже написали. Будто он король или представитель высших кругов. А эту газету читают все. Видите, какой на него спрос.