Цвет ночи

Грин Алла

Затем Ян окунул в неё кончики пальцев и окропил ею мою кожу над корсетом и едва слышимым шёпотом нечто произнёс, несколько непонятных мне фраз на праславянском, и в его глазах мелькнуло свечение аквамариновой драконьей магии. Это напомнило мне кое-что: момент, когда у быстро бегущего ручья он похожим образом снимал с меня заклятие Дивии и приводил в чувство с помощью живой и мёртвой воды. Теперь боль исчезла, и я закрыла глаза, внимая облегчение. Я знала, что когда в следующий раз посмотрюсь в зеркало, то больше не найду в отражении ни царапин, ни синяков с ссадинами.

Не возвращая полупустые мензурки на место, Ян спрятал их в подобие кармана

на камзоле и сделал характерный жест, призывающий меня подняться. Преодолевая двери, ведущие вглубь покоев, уставленных старинной мебелью и широкой кроватью, мы скоро очутились в узком коридоре, берущем начало прямо из спальни. Зажав в зубах один из свитков, перевязанный лентой, Кинли двигался за нами. Зажигая будто одним усилием мысли драконий огонь в факелах, часто закреплённых на стенах, Ян освещал нам путь. В свою очередь Кинельган, выбросив добычу, проглатывал огонь позади нас, как только мы делали пару шагов вперёд.

В коридоре не было ни окон, ни других дверей. Обычный проход, длинный, ничем не примечательный и ничем не обставленный, кроме как странными статуями, стоящими в ряд вдоль правой стены – они были высотой в человеческий рост, отделанные золотом и украшенные переливающимися камнями, как мне думалось – драгоценными. Я насчитала их более, чем с десяток, но сбилась в тот момент, когда у двери, располагающейся впереди, увидела пару костомах, лики которых проявились из полутьмы. Подобно стражникам они охраняли эту чёрную глухую дверь.

Голые черепа, лишённые плоти, глубже закутывались в капюшоны по мере приближения Яна к ним. Посмотрев на них на пару секунд дольше, чем требовалось, я перевела взгляд на одну из статуй, с которой поравнялась. И неожиданно остановилась. Статуя заворожила меня, притянула мой взгляд, подобно магниту, и я долго и внимательно разглядывала её, пока не опомнилась – Кинли сел к ней на плечо и лизнул языком огня синие и зелёные драгоценные камни на отлитом золоте, напоминающие изумруды и сапфиры. Моё боковое зрение уловило проблеск света – полумрак рассеивал кромешную черноту двери, и сквозь приоткрытый проём проглядывал нежно-лазурный цвет стен. К моему удивлению, мы подходили к моей спальне. Просто неким другим путём. Коридор был ничем иным, как потаённым проходом, скрытым в стенах замка, соединяющим две комнаты покоев.

Кинли шипел и скалил зубы, когда мы подходили к мрачным фигурам костомах; я даже взяла его на руки, чтобы успокоить и быстрее провести мимо них. Когда мы оказались в хорошо знакомой мне спальне, Ян плотно закрыл за нами дверь, а я мимолётно задумалась о том, присутствовали ли за ней костомахи и ранее, когда я спала здесь в прошлый раз. Неужели они всё это время были так близко? Я просто надеялась, что Константин действительно контролировал их, и что они ни в коем случае не ослушаются его, поддавшись соблазну человеческой энергии, которая была для них столь желанна и привлекательна, и не ворвутся в эту комнату, когда я останусь в ней одна.

По приходу я пересаживаю Кинли на кровать, и он, переминаясь с лапы на лапу и взмахивая крыльями, начинает кружить по ней, подыскивая себе удобное место. Самая я присаживаюсь на её край и оглядываюсь. Ян стоит у окна, его руки скрещены на груди, но поза расслаблена – он прислоняется спиной о косяк стены. Очертания его силуэта подсвечиваются лунным светом, бьющим через стекло; его яркие ледяные лучи пробиваются сквозь волосы дракона, серебря их, придавая им неестественный цвет.

– Неважно выглядишь, – констатирует он.

Я не обиделась. Я знала, что под моими глазами, скорее всего, сереют синяки. И взгляд не такой живой, как раньше; он, как и моя душа, был в половину лишён былого свечения, если не полностью.

– Мне снятся кошмары, – отвечаю я.

Точнее не кошмары. А странные сумбурные видения, которые порой страшили меня.

– Если ты плохо спишь, я могу подарить тебе хорошие сны. Просто попроси.

Помню, как он проник в мой разум в прошлый раз, когда мы очутились в его городской квартире. Помню, как он шагнул в чертоги моего разума и пропустил мои воспоминания сквозь фильтр по моей просьбе забрав то, от чего я хотела избавиться: от ужасающих картин гибели моей семьи. И я знала, что он может прямо сейчас раз и навсегда лишить меня кошмаров. Но в какой-то степени, я не хотела, чтобы он видел их. Ведь в них был он сам, пугающий и чужой. Там же были и мои тревоги и сомнения по поводу увиденного, хоть оно и не было правдой. Там же были мои страхи относительно того, что теперь было очевидным: Ян некто другой – не тот, кого я знала ранее. И я не хотела поднимать эту тему. Не хотела переступать границы, вернуться обратно за которые уже не получится.

Я отрицательно качаю головой. Выдыхая громче и тяжелее, чем обычно, я с таким же трудом втягиваю в себя вязкий воздух и повторяю про себя предупреждение, что мне лучше не концентрироваться на дыхании, иначе начну ощущать удушье. Развязывая тесёмки шнуровки на корсете, я ослабляю его, намереваясь высвободиться от верхнего нарядного платья перед сном.

– Могу позвать Гая, если ты не хочешь, чтобы я был в твоей голове, – добавляет он, угадывая мои мысли, наталкивая меня на следующие не самые радужные воспоминания.

Об усыпальнице вблизи кладбища, о Хоросе, превратившегося в неконтролируемый солнечный сгусток энергии, и о том, как два брата – Ян и Гай проникают в его разум, успокаивая пульсирующие прожекторы-лучи, заполонившие всё вокруг, извергающиеся как вулкан.

Снова мотая головой, поднимаясь на ноги, я продолжаю избавляться от сковывающего меня наряда. Слишком поздно я замечаю, как брови дракона отчего-то подпрыгивают вверх, и он отворачивается лицом к окну. Раскладывая помпезную юбку на близстоящих стульях, остаюсь в лёгких одеждах из непрозрачной ткани, белой, мягкой, как облако. В таком виде возвращаюсь к кровати и ныряю под тёплые покрывала. Начавший засыпать Кинли распахивает бусинки-глаза и приподнимает голову.

– Усну сама, – обещаю я.

Дракон разворачивается снова ко мне лицом, отрывается от стены и подступает к кровати.

– Могу побыть с тобой, а могу – уйти, – говорит он, подразумевая вопрос.

Я прошу его ненадолго остаться. Когда он присаживается на кровать, протягиваю ему руку, и он моментально сжимает мою маленькую ладонь в своей.

– Ян, это что, исчезнувшие апостолы 7 Радзивиллов? – тихо, без удивления спрашиваю я. – Там, в коридоре…

7

Двенадцать статуй высотой в человеческий рост, изготовленные из золота и серебра и украшенные драгоценными камнями. Доподлинно неизвестно, существовали ли они в действительности. По легендам – пропали из Несвижского имения во время войны с Наполеоном; их местонахождение по сей день не установлено.