Цвет ночи
Шрифт:
…Я настоящая и я прошлая слились воедино и рыдаем. Зажмуриваюсь, и не сопротивляюсь, когда неведомая сила выдёргивает меня с мягкого сиденья театра и уносит дальше.
Теперь мы с Яном находимся в его машине. Только он и я. Автомобиль стоит на обочине, в нескольких километрах от города, на фоне усеянного пшеницей поля; колосья качаются от порывов ночного ветра. Я выхожу на улицу, понимая, что внутри не могу дышать, и присаживаюсь на капот. Смеюсь и плачу. Одновременно. Мне плохо, потому что мне только недавно исполнилось семнадцать, и я выпила лишнего, чего вообще мне было делать нельзя.
«Ава, – говорит Ян, – моё терпение на
Знаю, что он меня не испепелил только потому, что когда-то обещал: если я когда-либо буду не в порядке, он приедет и ничего не расскажет родителям, если я его позову. А я обещала, что обязательно попрошу его о помощи.
Соображаю я сейчас плохо, но что-то мне подсказывает, что такими темпами он скоро заберёт своё обещание обратно, если я не перестану злоупотреблять его понимающим и всепрощающим отношением ко мне. От этих мыслей я и плачу, а вот смеюсь от собственной глупости.
«Зачаруешь их, чтобы они не поняли, что со мной? – спрашиваю я, имея ввиду своих родителей.»
На самом деле они сейчас спят. Спокойно спят, думая, что я в гостях у Вероники, и ждут меня лишь к утру.
«Скорее я зачарую тебя. Как следует встряхну разок твой разум, чтобы мы все, наконец, поняли, что с тобой происходит».
Начинаю плакать ещё больше. Ян закатывает глаза, вздыхает, но всё равно помогает мне. Вытирает мои слёзы и даёт попить воды. Потом держит волосы, пока меня тошнит. Закрываю глаза, ощущая тёплую широкую ладонь на спине. А когда открываю – оказываюсь у водоёма. И это озеро – не Червоное, не на моей ферме, а другое, которое я уже посещала… в других своих снах. А рука на моей спине, больше не рука Яна, а Константина…
Мягкая зелёная трава, синий, насыщенный оттенок неба, и лазурный воздух, окружающий нас. Я попала в свои прошлые сны – в которых всегда присутствовал синий цвет, Константин и Алена. Сейчас я была ею. Опять.
По моим плечам струились золотистые локоны. Я показываю Константину зияющую рану на ладони – резанную и глубокую. Рядом лежит окровавленный серп. Константин что-то отвечает мне, и на этот раз я слышу, что именно.
«Ты такая хрупкая… Люди такие хрупкие.»
Вот, что он говорил Алене в прошлый раз, чего я не могла расслышать.
Он хотел произнести что-то ещё, но сон оборвался. Оборвался криком. Отделившись от тела Алены, я видела её, теперь кричащую от боли. Вокруг неё была разлита большая лужа крови. Вижу её в подземелье, в знакомой тюрьме, среди клеток, и последнее, на чём могу сфокусироваться – её кудри, пропитанные красным цветом. Рядом журчит вода – алого цвета река.
5.Ночные гости
Просыпаюсь от собственного шёпота. Говорю вслух, пугая саму себя:
– Человек… человек… человек… Алена…
Только спустя полминуты осознаю, что голос – мой собственный.
Подрываясь, сажусь на кровать, невольно задевая Кинли. Он поднимает голову и тихо скулит, видя, что я взволнованна, пытаясь понять, что происходит, и грозит ли нам опасность.
Человек? Значит, Алена была человеком? – спрашиваю себя я.
Мои пальцы касаются волос, запутываясь в них, когда я держусь за голову. Навязчивые сны, которые преследовали меня в яви утомляли, страшили, запутывали. Вклинивались в разум, нарушая его целостность.
– Умерла подобно человеку? – снова сказала я вслух, задавая вопрос стенам. – И куда она пошла дальше? В другую жизнь или в ирий?
Константин лишился её, зная, что она где-то есть. Может поэтому он и набросился на меня в навьем лесу, заточил в пещере у болота. Он учуял человека и подумал, что я это и есть она. Он решил, что я Алена.
У меня в голове что-то начало проясняться.
Может поэтому тот, кого люди прозвали Кощеем, бросался на всех девушек и уводил их в явь? Похищал всех, но ему была нужна лишь одна. Он искал её. Искал среди множества других человеческих женщин.
А затем в моих мыслях всё прояснилось настолько, что я сказала:
– Возможно, мой сон – вымысел. Скорее всего, так и есть.
Я могла видеть собственное прошлое, но не чужое. На этом мои диалоги с собственным мозгом прекратились.
Отдышавшись, я встала с кровати, оглядываясь в пустой комнате. На пол за мной спрыгнул Кинельган и зацарапал когтями по паркету. Кроме нас здесь больше никого не было.
Минуя брошенное изумрудное платье, разложенное на стульях и окна, я направилась в соседнюю комнату, распахнув двери в которую, к счастью, не увидела там костомах. Они по-прежнему не заходили на мою территорию. Расправив на себе воздушное нижнее платье в котором была, я обнаружила, что оно почти не помялось и пошла к зеркалу, посмотреть, в каком виде после кошмарного сна волосы и лицо. Не то, чтобы мне было важно узнать, что я хорошо выгляжу. Нет. Мне нужно было подтверждение, что оно вообще моё. Мне хотелось увидеть там себя, а не другую человеческую девушку с золотистыми длинными кудрями.
Я посмотрела на своё отражение и с облегчением выдохнула. Мои ореховые глаза, мой прямой нос и острый подбородок, мои шоколадного цвета волосы. Моя родинка на правой щеке. Однако, впервые у меня закрался вопрос, который я не спешила себе задавать. А думала ли я, кем была сама? На самом деле? Моя жизнь, которая у меня сейчас есть – что она в себе таила? Что включала в себя моя душа? Сколько раз я попадала во тьму, перерождаясь? Сколько раз мою душу нёс на руках Велес или его слуги? Сколько раз я уже была в нави? Сколько я вообще жила и кем была до этого? Я сама себя не знала. Не была знакома со своей личностью. Я была будто человеком с амнезией. У меня отобрали память. Я заперта в собственном теле, точнее – не собственном. Я настоящая заперта в этом теле и мне не вырваться. Не до тех пор, как я погибну. Снова. В который раз?
От этих мыслей начинала кружиться голова, и мне пришлось опереться руками на комод.
Если Алена действительно была человеком, то где-то прямо сейчас была уже в другом теле, и Константин не знал – в чьём. Самая ужасная пытка, не так ли? На его месте я бы тоже сошла с ума. Он ещё неплохо выглядел на самом-то деле. И неужели он будет искать её множество столетий, пока девушка не настигнет ирия? Или не попадёт в ад. Ну, например. Будучи в ирии, вспомнив саму себя, захочет ли тогда она его найти? Ведь она знала его лишь в одной крупице своего существования. Всего каких-то несколько лет в океане бессмертия. Её душа – нечто большее. Это не она была лишь мгновением в его бесконечной долгой жизни, а он – в её жизни. Пронёсся, как мотылёк. Придаст ли она вообще значение той связи, что у них была? Сможет ли, соединившись в единое целое, её душа любить Константина, или малой части той любви уже не будет достаточно? А если она прежде любила кого-то другого в иных воплощениях?