Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем
Шрифт:
Заминка с часовым отняла некоторое время, Малышев, Горшков и прочие адмиралы успели осмотреть стенд и уже начали запланированную встречу с личным составом. Встреча проходила в учебном классе. Помещение было тесноватое, адмиралы расположились на стульях перед классной доской, матросы сидели по трое-четверо за столами и в проходах на табуретках. (Источник: Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея» с. 58)
Когда Хрущёв и Серов подходили к классу, один из матросов успел пожаловаться главкому на неудовлетворительное состояние формы одежды.
— Командир, в чём дело?
Командир экипажа будущей лодки капитан 2 ранга Леонид Гаврилович Осипенко, несколько волнуясь перед лицом высокого начальства, ответил:
— Товарищ главнокомандующий, мы обращались в вещевые органы и во все инстанции, нам везде отказали.
— Товарищ Фокин! — Горшков недовольно взглянул на начальника Главного штаба ВМФ. — В чём дело? Разберитесь!
Хрущёв остановился, не доходя до двери и придержал Серова.
Старший помощник командира лодки капитан-лейтенант Лев Михайлович Жильцов по приказу командира доложил о результатах подготовки. В докладе он выдвинул предложение: в связи с сокращением сроков службы для рядового и старшинского состава, и высокой сложностью осваиваемой техники, перейти на комплектование экипажей атомных подводных лодок по добровольно-контрактному принципу из расчёта 5-6 лет службы по окончании обучения.
Из-за двери послышался раздражённый голос главкома:
— Ну вот что, хватит фантазёрствовать! Да как вы могли додуматься до такого! Чтоб русский матрос служил за деньги! Занимались бы лучше носками да рубашками! — Горшков сделал небольшую паузу. — Доложите, командир, когда снять старпома — сегодня или позднее. (Все выделенные фразы — подлинные. Цитируется по Л. Осипенко, Л. Жильцов, Н. Мормуль «Атомная подводная эпопея» с. 59)
— Вот теперь пошли, — Хрущёв решительно шагнул вперёд.
Командующий флотом уже встал и приготовился начать образцово-показательное выступление о том, как надо любить Родину (в реальной истории таковое выступление имело место — там же, с. 59), когда от двери вдруг послышался знакомый голос:
— Считаю, что капитан-лейтенант Жильцов прав. Техника у вас, товарищи, сложная и опасная, и обслуживать её должны специалисты такого уровня, который достигается за два-три года интенсивного обучения.
Все обернулись. В дверях стоял Первый секретарь ЦК КПСС, за ним высилась фигура Председателя КГБ генерала армии Серова.
Во внезапно наступившей тишине кто-то из адмиралов шёпотом произнёс:
— Твою ж мать...
И были слышны только редкие щелчки счётчика Гейгера.
— Товарищи адмиралы! — командир лодки капитан 2-го ранга Осипенко среагировал первым.
Матросы и офицеры вскочили, гремя стульями и табуретками, адмиралы замешкались.
Главком сориентировался быстро и доложил, согласно уставу.
— Товарищ Первый секретарь! В ходе инспекции объекта проводится встреча с личным составом!...
— Не надо, не надо, — прервал его Хрущёв. — Я в курсе. И насчёт вещевого довольствия — тоже. И насчёт нарушений правил радиационной безопасности. Бардак на объекте, товарищ главком.
— Так точно, товарищ Первый секретарь! Я уже приказал разобраться! Виновные будут наказаны!
— Знаю я, как у вас разбираются. Наказаны
— Есть представить список, — ответил начальник штаба адмирал Фокин.
Кто-то из матросов в заднем ряду шёпотом произнёс:
— 3,14здец подкрался незаметно...
— Молчать! — так же шёпотом шикнул один из офицеров.
— Товарищ Жильцов, — продолжил Первый секретарь ЦК, — могу я вас попросить изложить ваши предложения по контрактному комплектованию экипажей в письменном рапорте?
— Так точно, товарищ Хрущёв! Сделаю! Кому передать рапорт?
— Гм... По команде передавать не стоит — может «затеряться», — задумчиво произнёс Никита Сергеевич. — Вот что, передайте рапорт академику Александрову. А я его предупрежу.
(А.П. Александров в это время присутствовал на стенде в Обнинске почти ежедневно.)
— А это вам от меня, берегите своё здоровье и своих подчинённых, — Хрущёв вытащил из кармана импортный дозиметр и вручил капитан-лейтенанту.
— Служу Советскому Союзу! — ответил Жильцов.
Предложение по комплектованию экипажей контрактниками было принято под нажимом Первого секретаря ЦК уже в 1956 году. (АИ) Интенданты потом поминали Хрущёва главным образом матерно, но уже будучи на гражданке.
В этот визит в Обнинск Хрущёв принял ещё одно важное решение — закрыл разработку самолёта с прямоточным атомным двигателем. Работа велась также под общим руководством академика Александрова, при непосредственном участии Рыбинского КБ моторостроения А.М. Люльки. Эксперименты по этой тематике тоже проводились в Обнинске, причём в ходе этих работ неоднократно и грубо игнорировались правила радиационной и химической безопасности.
Горячий газ от камеры сгорания реактивного двигателя, с температурой более 1600 градусов в ходе эксперимента подавался через блок урановых тепловыделяющих элементов, прокачивался через него, и выбрасывался прямо в атмосферу. Блок был выполнен из керамики на основе оксида бериллия. Под действием горячих газов керамика трескалась, от неё откалывались куски, то мелкие, а то и крупные.
«Из испытательной камеры вылетала окись бериллия, куски окиси бериллия с ураном вместе и продукты взаимодействия окиси бериллия с продуктами сгорания керосина. Никаких фильтров, уловителей! Прямо на улицу!» (По воспоминаниям первого генерального директора ОНПП «Технология», лауреата Ленинской премии, академика Александра Гаврииловича Ромашина, в описываемый период — старшего лаборанта ФЭИ.
Работу по прямоточному атомному двигателю признали бесперспективной, коллектив переориентировали на разработку прямого преобразования ядерной энергии в электрическую. Такое преобразование могло использоваться, например, в космосе. (Тема «Тополь», её вёл талантливый конструктор атомной техники, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук Владимир Александрович Малых.