Цвет жизни
Шрифт:
– А как Ранцев?
– Вчера был здесь. Я его не видал. Но сегодня, говорят, уезжает. Видели его на вокзале. Ночью шатался пьяный по улице, – говорил мастер Алексеев.
Точно боясь, что ее задержат, Ольга сразу попятилась к двери… Волчок задыхался от лая, оскалив белые зубы на Ольгу. А тетка Кирилла рассказывала:
– Этого с ним не бывало. Пришел пьяный и нагрубил мне. А сегодня совсем уехал. Вот оставил бумажку. Ездила было на вокзал, на пристань, да не нашла. А ведь он еще совсем больной. На дворе осень.
Тетка плакала. На столе лежали листки исчерченной
– Он еще до больницы, перед этим самым несчастьем, хвалился мне, что изобрел какую-то машину. «Куплю, – говорит, – тебе, тетя, пальто».
– Что за машина?
– Как смастерил, показывал. А вчера пьяный пришел и сломал ее. Вот смотри. Остаточки приберегла.
Тетка принесла поломанную модель, и Ольга сразу поняла все. Она видела на заводе новый барабан мастера Алексеева. А теперь ей вспомнился и разговор на шихтовом кране. Вспомнился и блокнот, поднятый во время аварии. Все стало ясным.
Ольга села в трамвай и всю дорогу не сводила глаз с рук вагоновожатого.
– Разве нельзя, товарищ, быстрее? Мы тащимся как на похоронах, – торопила она.
– Значит, нельзя, – обиженно отвечал вожатый.
На центральной остановке Ольга выскочила из вагона первой и полетела на вокзал, задевая прохожих. Станционные часы показывали пятнадцать минут седьмого. «Неужели все-таки опоздаю?» Ворвавшись в здание, сразу же приступила к обыску. Залы ожиданий гудели сотнями голосов, выкриков. У кассы шла борьба из-за билетов. Узлы, корзины, чемоданы баррикадами преграждали дорогу. Ольга всматривалась в каждого человека. И неожиданно у буфета…
– Кирилл!
– Ольга!
– В чем дело? Куда это ты собрался?
– Дело в посадке. Билет достал.
– Я серьезно.
– Тоже не шучу.
– Слушай, Кирилл! Ведь у тебя есть товарищи, и ты с ними не поделился. Они могут помочь.
Кирилл виновато улыбнулся. Но он все еще был чужим…
– Я поделился с одним. Так он и мою часть захапал. Не буду больше делиться. Не стоит.
– Неужели ты думаешь, что я тоже собираюсь захапать? – Ольга больше ничего не сказала. Ее обидели. Она стояла против Кирилла и смотрела ему в глаза. Она не ожидала такого отношения.
– Ну что же я мог еще сделать, – медленно, тихо заговорил Кирилл. – Обворовали меня. Обворовал Алексеев. Я поделился с ним.
– Он обворовал, а ты уезжаешь. Я бы не сделала так. Я бы зубы сначала обломала. Я бы отбила охоту воровать. Ведь все законы на твоей стороне. Вот что: поворачивай-ка оглобли домой.
Кирилл стоял и молчал.
– Если это все так, то ведь есть РКИ, прокуратура, газета.
– Но у меня нет свидетелей.
– А разве они будут у Алексеева? А у тебя есть записная книжка, которую я подобрала там.
У Кирилла блеснули глаза. Ведь в записной книжке, конечно, сохранились эскизы барабана и черновой набросок предложения в БРИЗ.
– Где она?
– Я возвращу ее и выступлю твоим свидетелем, если только ты вернешься домой. Сейчас же! А завтра поставь перед организациями вопрос о воровстве Алексеева.
– Согласен. Пошли.
Продав
Когда приехали в заводской поселок, Ольга крикнула на прощанье:
– Итак, за тобой долг!
На следующее утро Ранцев пришел в завод.
– А говорят, Ранцев пропал, уехал. А он здесь в целости и сохранности, – встретил Кирилла мастер Алексеев. – Ну как, немного подзалатался? Скоро работать? Давай-ка скорей, скорей. Слесаря дозарезу нужны.
Кирилл молча и угрюмо слушал соловьиные трели мастера. А обрадованный мастер продолжал:
– Да, возьми-ка, пожалуйста, чек. Ведь триста пятьдесят рублей. Помнишь, за то предложение, что ты ночью сделал. Пока ты лежал, я его провел. Возьми, как бы не затерялся.
С раскрытым ртом, с зачумленными глазами застыл Кирилл перед мастером.
– Что же ты удивляешься? Если мало, ничего не поделаешь: так подсчитали в БРИЗе.
– Нет, я совсем о другом. Как же это получилось?
В глазах Кирилла опять закружились маховики: он еще не мог разобраться в своих чувствах, но одно понял ясно, что мастер не виноват, что он очень хороший человек, а он, Кирилл, возвел на него такую напраслину. Кирилл сиял счастьем. Он чувствовал, что жизнь снова вернулась к нему, и теперь Кирилл развернется во всю ширь. Теперь он добьется того, что будет вносить по одному рационализаторскому предложению в день, во всем советуясь с мастером.
Алексеев, порывшись на столе, снова поднял тяжелую голову.
– Да, вот что еще забыл тебе сказать: сходи в БРИЗ, там с тобой хотели о чем-то поговорить.
Кирилл вышел, направляясь в контору.
На белой двери надпись: «БРИЗ мартеновского цеха».
– Ранцев, «обворованный» изобретатель, здорово! – радостно встретил Кирилла уполномоченный БРИЗ Сухих, русый молодой человек.
Тут была Ольга. Она весело смеялась.
– Погляди, как тебя обворовали, – и Сухих, вытащив из ящика пачку бумаг, разложил их на столе. – Вот этот твой эскиз нам дал Алексеев, а этот чертеж мы разработали. Пришлось немного изменить, доработать. Стойки мы сделали из угольников, так крепче получается, а у барабана для троса канавки проточили. В общем, это предложение – не мелочь, из тебя выйдет толк. БРИЗ решил за тебя взяться и кое в чем помочь. У нас есть путевка во втуз. Как ты, не против поехать?
Кирилл минуту колебался. Взглянул на Ольгу, как бы ища у нее совета. По ее лицу Кирилл понял, что они уже так крепко связаны, что никакого разрыва теперь не может быть. Еще несколько мучительных минут колебания. Перед глазами развернулась широкая, славная будущность, которая ждет Кирилла, если он даст сейчас согласие. Да, тогда, окончив втуз, он принесет громадную, гораздо большую пользу стране. Но молодая, впервые вспыхнувшая любовь протестовала. Еще раз Кирилл взглянул на Ольгу и, задушив в себе бунтующие чувства, тихо, почти шепотом сказал: