Цвета штандартов
Шрифт:
Осужденного помещают в специальную виртуальную капсулу, обеспечивающую идеальное изображение и физиологическое обслуживание – внутрикровяное питание и очищение организма. Фиктивное время в виртуальной тюрьме течет почти в двести раз скорее, чем в реальном мире. Тело Даниеля фактически находилось в капсуле неполный месяц, но за это время он проходил полные пятнадцать лет суровой тюремной изоляции.
Сейчас
По окончании срока он получил приказ покинуть Гладиус. Его дом конфисковали, он получил небольшую денежную компенсацию, позволяющую просуществовать несколько месяцев без того, чтобы немедленно устраиваться на работу. Он мог лететь в любое место заселенного людьми космоса. Не мог лишь оставаться на Гладиусе. Даниель не думал, что этот приказ был чем-то большим, нежели простым измывательством. После двух месяцев, проведенных на «Адриане», в «Нулевой базе», а потом тюрьме и клинике, он понял, что новый Совет Электоров обладает полнотой власти на планете. Были ликвидированы звенья политической оппозиции, уничтожены независимые источники информации, захвачены государственные посты на всех уровнях, наконец, осуществлен полный контроль над армией и силами правопорядка. Теперь пропаганда раздувала великие лозунги: успешная борьба с врагами и построение лучезарного будущего Гладиуса, укрепление братских уз с Доминией, а также приближение окончательной победы над коргардскими хищниками. По правде говоря, победа действительно могла бы вскоре осуществиться благодаря совместным усилиям и «дружеской» помощи Доминии.
При воспоминании обо всем этом Даниель плюнул на блестящий пол зала отлетов. Проходившие мимо мужчины глянули на него осуждающе, пожилая женщина принялась что-то громко втолковывать стоящему рядом ребенку.
Даниель, с трудом владея мышцами, двинулся к билетным кассам. Стенды рекламных серверов предлагали сотни прелестных мест, в которые мог отправиться жаждущий отдыха либо ищущий работы человек. Бондари не обращал на них внимания, хотя решение все ещё принять не мог.
На Семирамиде действовала школа летников, там можно забыть о мире, погрузиться в молитвы и тренировки, ощутить свободу и прелести парения.
Был Танто, мир отца Даниеля, уже подчиненный Доминии,
А может, горняцкие траулеры? В Поясе Фламберга всегда требуются рабочие руки, человек, разбирающийся в пилотаже, применении оружия, не обремененный семьей, наверняка найдет там место.
Чуть дальше, в четырех световых месяцах от Мультона, парила мощная космическая станция, охраняющая гиперпространственные ворота. Если полететь именно туда, а потом выбрать один из удаленных миров в каком-нибудь «диком» рукаве гиперпространственной сети? Может, какую-нибудь свободную планету, ещё удерживающую свою независимость от Доминии? Или обратиться к группе колонистов, намеревающихся заселять новые земли? А то и отправиться ещё дальше, посетить миры Солярной Империи, планеты Чужих, выйти к границам познанного космоса?
Все это было в его власти.
Только бы не забыть. Он был последним, нес в своей памяти все – Форби, Пушистика, Риттера и генерала Гукина, героя человечества, застреленного как собака, и полковника Паццалета, покончившего с собой, чтобы дать Даниелю немного дополнительного времени, и Северса, командира «Адриана», взорвавшего свою станцию только для того, чтобы она не досталась врагу, и Каролину, и своего отца, и тех несчастных людей, которых солярные ученые по-прежнему намеревались держать в коргардских клетках, – все это было в нем. Вот что самое главное.
Ведь… где-то там, быть может, есть люди, которые захотят узнать коргардские секреты. Гукин упоминал о договоренности с разведками других свободных миров, он намекал на существование все ещё не раскрытых центров и солдат свободного Гладиуса. А может, они выжили?
Даниель глянул на свою левую ногу. Искусственно восстановленная, исхудавшая, костлявая, отдававшая болью при каждом движении. Соляры не вскрыли её ни во время допросов, ни во время исследования, ни когда он отсиживал срок.
«Данные о положении коргардской базы. Кажется, я хорошая упаковка для этих данных», – подумал Даниель.
Неуверенными шагами он двинулся к пункту отправки. Время у него было. Очень много времени.