Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
С Шишкинского двора шумнула баба Таня:
– Валюх, будя слезы лить, идите сюда, мы тут уже стол собрали, надо за Козыря выпить, вона Ленину уже невтерпеж, калиновка киснеть.
Только сели за стол - в будний день у бабы Тани было малолюдно, начались звонки, баб Таня всем отвечала одинаково:
– Дождалася пра-правнука - Козырева Ванечку!! Счастлива невозможно!!
– Лешка, я в тебе нисколь не сомневалась, какого богатыря вы родили, мы тут счастливые все, калиновку пьем за нашего малыша. Настеньке передай от нас - мы все рады, чтобы не болели с сыночком.
Потом с ним, опять всхлипывая, говорила его лошадка:
– Леш, это от счастья, я рыдаю, нет слов. Я тебя, ежик ты мой ненаглядный, очень люблю. Палыч-то? Да вот рядышком сидит, даю.
Палыч поздравил его с сыном и, послушав, что тот говорит, засмеялся:
– Где уж мне с тобой конкурировать, я у нее всегда на втором плане, после тебя иду. Леш, мы тут все рады!!
Потом что-то кричал в трубку глуховатый Ленин, потом трубку отобрала Тома, подлетел Лёшик... все говорили добрые и теплые слова, а в Москве их слушал и счастливо улыбался, до сих пор не осознавший, что все - он уже папка, Лешка.
А напротив сидел и едва сдерживал слезы радости - негоже мужику расслабляться, Иван Козырев-1. Он четче всех осознавал, что с сегодняшнего дня есть у него продолжение, не только их с Лешкой, а и его несгибаемого отца - Игната.
На второй день маленького Ванечку принесли кормить, и Настя, имеющая опыт обращения с младенцами- девять было, когда Филюнька родился - держала своего крохотульку и с восторгом рассматривала маленькое серьезное личико. Этот однодневный человечишко морщил лобик совсем как папа Леша, когда решал какую-то трудную задачу-проблему. А вот глазки у сына были - Аверовские, карие - вот и сказала она по телефону Лешеньке своему:
– Сыночек очень похож на тебя, губки, носик, хмурится как ты - а глаза наши, Аверов.
– Милая моя Асенька, пусть хоть на кого будет похож, самое главное - вы с ним в порядке!! Тут папа Саша посмеялся, вспомнил, как Минька тебя ждал - говорил, что в животике скучно одному, вот сейчас нашему капельному человечку уже не скучно, а сколько народу его окружать будет... Я вас очень люблю и жду.
На выписке все, особенно мужики, старались хоть чуть-чуть, но подержать в руках сверток с малышом, как же: дед Иван, дед Саша, дяди Минька и Филипп, тетя Вера - сестричка Лешки, и конечно же бабуля Альбина. Вот уж кто с огромной неохотой отдавал внука папе.
С первых дней папа и дед Иван начали купать малыша сами. Лешка только посмеивался на охи-ахи
– Мам Аля, у меня опыт ого-го какой, с детьми-то смала занимался, а тут сын, гордость и радость моя.
А дед Иван, обмирая от восторга, постоянно ходил гулять с малышом, из него получилась заправская нянька. Аверы, видя такое бережное отношение и к Насте, и к малышу, лишний раз удостоверились, что дочка их в надежных, так сказать, руках, и немного переживали за своего сына, но надеялись, что и их Минечки судьба где-то ходит. Вон как у мамульки, столько времени не появлялся, нагаданный блюдечком Саша.
Старшие Аверы решили отправить своих сынов на море, чего сидеть в душной Москве, да и Миньке надо бы отогреться после своих северов. Козыревы собирались в Каменку. Там на свежем, не загрязненном воздухе ребенок будет здоровее, единогласно решили все. Немного расстраивался только Лешка - ему так не хотелось через три недели выходить из отпуска, но понимал, что для сыночка там будет лучше. Тем более, что по соседству с Ситниковыми поселилась одинокая пенсионерка - детский врач, всю свою жизнь проработавшая в детской поликлинике. И опасаться за малыша совсем не приходилось.
В Каменке оказалось столько много бабушек... каждая выразила желание помочь, а больше всех суетилась конечно же, Валюшка, вот уж кто, как и бабуля Альбина, замирая от восторга, бережно держала малыша, приговаривая:
– Маленький ты наш, долгожданное солнышко!!
Дед Козырев аж заревновал, ворча, что мальца приучают к рукам всякие, а он потом будет отдуваться. Забегая вперед, так и оказалось, но к рукам как раз приучил его, к своим, он сам.
Настюшка бурчала:
– Чисто дед Панас с Минькой!
– Ага, - подтвердил папа Саша, - а кто-то забыл, как с двух месяцев будучи долгожданной унучечкой, вил веревки из деда похлеще Миньки.
Про их необыкновенного деда что Настя, что Минька могли рассказывать часами, а уж его говорок и привычка носить кирзачи... В их с Лешкой спальне с первого дня появления Настюшки, на комоде стояла фотография в рамочке, где дед держит на руках совсем мелкую Настю, показывающую в заразительном смехе свои тогдашние четыре зуба.
Игнатьич, слушая про деда, задумчиво говорил:
– Вот, обычный деревенский мужик, а какую жизнь прожил и какую память о себе оставил, вон как его любят все Аверы и Цветики.
– Его невозможно было не любить, - грустно сказала Алька, - он такой как ребенок - местами наивный, и хитроватенький, и добрый. Иногда и противный, мы с Серым сколько с яго тулупом воявали... хорошо, у нас Ванька был, Иван Егорович, великий человечище - дедов командир на хронте, от яго он слухал.