Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
Егор, когда они приезжали к Лизе на квартиру, а это случалось намного чаще, чем в прошлые годы (тогда Лиза могла два-четыре месяца мотаться по тундре - сейчас же маршруты были короткие, пара-тройка недель не больше), на следующий день тащил ворчащую Лизу в женскую консультацию, не слушая её бурчания. Пока все было хорошо, показатели и анализы радовали, ни будущие родители, ни папани не заморачивались насчет пола ребенка. Кто будет, не важно, ребенок - для всех радость. Больше всех и чаще всех названивал Вишняков, пытая Егора. Знал же, что Лиза может и не сказать какую-то небольшую проблемку, а Егор примечал все и обстоятельно докладывал
– Ох, точно пацан будет, - говорила она, доедая литровую банку клюквы - у Егора сводило скулы, глядя на неё, а Лиза полюбила все кислое и соленое. Дрозд прислал с оказией пластиковую десятилитровую бочку с солеными огурцами - пир для души.
Егор, полазив в инете, прочитал, что пол ребенка более точно определяется во второй половине беременности и не рвался делать УЗИ на раннем сроке, говоря, что так даже интереснее.
А Миньке в марте уже пришло письмо от Кати, немного странноватое, она как бы между делом пеняла ему на то, что он её не удержал от необдуманного шага, надо было не отпускать её никуда. Она после тундры рванула где потеплее, устроилась в Ростовской области, близ Таганрога в больнице - все хорошо, но зарплата оставляет желать лучшего, на севере она за полтора месяца получила больше, чем за три здешних, и "очень жалеет, что никто её не удержал. Да, у неё есть поклонники, один даже замуж зовет, - есть свой дом с большим садом и участком, но она колеблется, уж больно много пахоты будет в саду-огороде, вот если бы её Миша назад позвал... Все бы бросила." У Миньки осталось от этого письма какое-то двойственное чувство:
– На севере плохо - холодно, нет условий, а на юге опять что-то не так... Наверное, моему разумному бате что-то сразу увиделось в этой девочке, может, и правда - что Бог не делает, все к лучшему?
Как воспитанный и вежливый, он кратко ответил, написал, что зима в этом году выдалась очень суровая-морозы, бураны, заносы, работа напряженная, постоянно обмороженные лица у людей. Лиза мотается без конца по буровым, местные не так страдают, как буровики.
И все, писем больше не было, да Минька и не верил, что Катя всерьез приедет назад.
Отпуск взял пораньше, на июнь - мамуля с конца мая была в Москве у Настюшки, которая дохаживала последние недели. Побыл неделю в Горнозаводске, и все три мужика Аверы собрались тоже к Настюшке.
Погрузневшая, с большим животом, но с сияющими глазами, Настюшка была красива каким-то внутренним светом, как бывают красивы женщины, ждущие ребенка. Саша и Минька бережно и аккуратно обнимали свою кругленькую девочку.
А Филюня сразу же приложил руки к животу, "надо же племяша почуять", и племяш не подвел - тут же начал пинаться.
Аверы, конечно же, поехали к Чертовым, там их как всегда ждали.
– Во, глянь, это я в три года, а Санька тик в тик-я, ещё один настоящий Чертов вырастет.
– А то я не Чертов?
– пробурчал Димка.
– Ты Чертов, но вот до росту моего гренадерского не дотянул, аж пятнадцать сантиметров, вон Санька кашу как ест, точно будет как я, да Сань?
– Кому что, мне твоя физия досталась один в один, а Санька... рост может и будет твой, а на лицо-то Плешковых.
– Ничего, блондины, да двухметровые, они, брат, редкость!!
– не унывал Ванька.
Через восемь дней Лешка с тещей отвезли Настю рожать, туда же рванули Саша с Минькой.
Переживали и ждали рождения малыша много людей: Аверы, Козыревы, Шишкины, Калинины, Ульяновы, Чертовы, Доронины - все волновались.
И Иван Алексеевич Козырев не заставил себя долго ждать, через пять часов все ликовали - 'мужичок родился 4100, рост 55 сантиметров, Настюшка и сынок чувствуют себя хорошо' - Лешка устал говорить всем такие слова.
Аверы после рождения своего первого внука стояли обнявшись и молчали.
– Мам, бать, вы чего?
– удивился Минька.
– Да вот осмысливаем, как все быстро, недавно вроде из Литвы Настюшку привезли, а уже Ванечку теперь дождались.
– Зря расстраиваетесь, вы у нас такие молодые и красивые, это Настя поторопилась!
В Каменке плакала Валя, она никак не могла успокоиться, слезы лились сами по себе:
– Вов, я вот вспомнила его тогдашнего - худой, не видящий тепла, не верящий, что его такого можно любить... Господи, как я рада за него, он для меня и братик, и друг, и любовь всей жизни. Как хорошо, что у него все так славно сложилось, Настя его любит, а сейчас вот и Ванюшку родили.
Палыч гладил её по голове, приговаривая:
– Успокойся, все же замечательно, вот старлею долгожданного продолжателя Козыревской фамилии родили, а Лешка - он не только тобой любимый, мы все его любим и уважаем. Он у нас такой один. Наш Лёшик вон как старается на своего тезку походить, думаешь отчего он на гитару запал? Да только чтобы хоть в чем-то Лешку перещеголять!