Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Вы же сами видели, они хитренькие, свернулись, чтобы вы до их рождения поразгадывали загадку, -улыбнулся доктор, много раз видевший реакцию близких, присутствующих при этой процедуре, но восторг вот этого отца был самым сильным и неожиданным.
И не отпуская свою жену Егор вышел из кабинета, осторожно донес её до машины, не замечая, что все, находящиеся в консультации, смотрят им вслед, посадил её на переднее сиденье, сел за руль сам и повернулся к ней:
– Девочка моя, самая славная. Я...
– у него прервался голос, и Лиза увидела
Её несгибаемый, едва выживший, выдержавший столько боли и предательства, никогда не показывающий свои слабости даже ей, её самый лучший во всей вселенной - Егор, едва сдерживал слезы.
Она молча потянулась к нему и, прижавшись к его груди, замерла. Сколько они так просидели обнявшись, так и не запомнили, и словно напоминая, что они здесь не одни - в животе сильно толкнулись.
Лиза охнула, Егор сразу встрепенулся:
– Что?
– Пинаются, - улыбнулась Лиза, - надо же, было у меня где-то далеко внутри подозрение, что может быть там два, но ведь второго сердцебиения и не было?
– Лизонька, я, - у Егора дрогнул голос, - я в восторге, что вас трое, мне абсолютно все равно, кто родится, но то, что сразу два... это такое огромное счастье!! Девочка моя любимая, спасибо тебе!!
– Да, пока есть время, придется привыкать, что внутри пинаются, а не пинается, - задумчиво протянула Лиза.
– Все, приезжает твой Фима, передаешь дела и домой, к папанькам. Кстати, помнишь, мы были у бабульки? Ну, что оберег нам сделала?
– Да, она тебе ещё что-то шепнула на ухо, а ты как уж крутился и не выдавал, что она тебе сказала.
– Она тогда ещё сказала: кого хочешь сильно, тот у тебя и родится. А я сплю и вижу доченьку.
Он положил свою большую ладонь на живот и спросил:
– Доченька? Ты же там есть?
И доченька ответила - конкретным шевелением.
– Поедем скорее домой, меня просто раздирает заорать во всю мочь от счастья.
А в Мухине, во время грозы в кабинете мэра - Дрозд распекал проштрафившихся замов, раздался звонок мобильного. Дрозд хотел было сбросить звонок, но увидев, кто высветился, махнул рукой:
– Идите, завтра я с вас стружку досниму.
– Да?
– едва вышли эти горе-замы, тревожно спросил он, Егор позвонил в неурочный час.
– Да, Егор, что?
– Сергеич, ты сидишь или стоишь? Если стоишь - сядь.
– Сижу... что, что случилось?
– холодея, спросил Дрозд.
– А случилось у нас, дед, огромадное счастье...
– Егор сделал паузу и вывалил, - у нас родится двойня!
–
– Два, дед, два?
– Кто, девочки? Мальчики?
– Не показались, свернулись клубочком...
Егор в красках описал всю процедуру.
– Боже мой! Лизу дай! Лизонька, Лизонька, я... у меня нет слов!! Вот это подарок для меня, я буду дважды дедом!! Лиза, а у тебя все нормально?
– тут же заволновался он.
– Когда приедете, через пару недель? Да, побыстрее, надо ещё детскую успеть переделать, человечков-то два. Им места больше надо. Ох, доченька, какую ты мне двойную радость подаришь. Спасибо!! Позволь, я мужикам сам сообщу радостную новость? Да, конечно, хвастаться буду им долго.
Распрощавшись с детьми, как он называл Лешниковых, немного посидел с блаженной улыбкой. А потом рванул на выход, надо же было обрадовать папашек такой вестью. И сидели вечером три счастливых мужика и прикидывали, кто у них родится:
– Егорке двух девочек подавай, - бурчал Вишняков.
– А нам парня надо, хоть одного!
– Не, два пацана - это сила, и им вдвоем легче будет!!
– восклицал Лева.
– А мне, мужики, все равно, кто, я за полтора года столько приобрел - доченьку, зятя, вас, теперь ещё внуки через два с половиной месяца будут...
– Дрозд зажмурился.
– Дыхание перехватывает, никакие материальные блага и всякие прочие достижения не сравнятся с тем, когда тебя с двух сторон обнимут детские ручонки такие пухленькие, в первязочках и шумнут: "Деда". Я как кот Матроскин, вдвое щастливее стану, нет, не вдвое, а окончательно! Съезжу-ка я в выходные на источник, что-то меня, не особо во что-то верящего, потянуло.
– И мы с тобой - искупнуться всем не помешает, да и свечки поставить за здравие всем нам!
– тут же встрепенулся Левыч.
И рванули в выходной в Богданово, там восстанавливался и оживал мужской монастырь, много лет в его помещениях размещались то склады, то мастерские, то какие-то однодневные кооперативные цеха. Вишняков, бывавший там лет пять назад, изумился:
– Ай да монахи, посмотри, как муравьи трудятся, какую красоту уже навели!! Главный храм, полностью отреставрированный внутри, монастырский двор, вымощенный местным камнем, везде цветы, кусты, все побелено, покрашено, невосстановленные здания, обнесены сеткой, везде покой и тишина. В самом храме, на службе было немноголюдно, и Дрозду было по душе такое, он осмотрелся: большое помещение было наполнено солнечным светом, льющимся из больших окон - солнечные лучи играли на иконостасе, выполненном в двух цветах - зеленом и золотом. Деревянный светлый пол придавал храму какую-то невесомость, казалось, парит он над землей. Негромкое бормотание священника, тихие вздохи, шелест одежд, запах горящих свечей - все это располагало, а Дрозд, обводя взглядом иконы, натолкнулся на серьезный и внимательный взгляд Богородицы с младенцем на руках, и как по невидимой нити, пошел к этой иконе. Он не знал ни одной молитвы, просто стоял смотрел в эти многовидящие и мудрые, немного печальные глаза, и мысленно, ничего не прося для себя, благодарил за выпавшее ему на позднем сроке жизни счастье. А просил он только одного - чтобы его дети и внуки были здоровы!