Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Да не особо, сережки, правда, обещал за необыкновенную ночь, золотые.
– Маша заливисто засмеялась. Мишук выпустил её руку и в два шага оказался возле кавалера.
Как-то незаметно для глаза ухватил его за шкирмон и, легко приподняв над землей, слегка потряс. Тот затрепыхался : -Отпусти, я, может, шутил?
– А я вот - нет. Слышь, озабоченный, тебя как, на пути закинуть или вон в сугроб?
Тот заметно сбледнул:
–
– он поперхнулся, - вваша! Прошу прощения!
– Не надо приставать к девушкам, тем более, которые не хотят этого, нехорошо!
Минька с брезгливостью выпустил воротник куртки из рук и горе-ухажер шлепнулся на перрон.
– Упаси Боже, хоть когда-нибудь подойти к моей невесте, будешь всю оставшуюся жизнь на таблетках сидеть! Пошли, милая, тут дерьмецом попахивает!
Немного отойдя, извинился:
– Маш, извини, такие дебилы другую речь не понимают. В такси, сидя на заднем сиденье - Машу посадил вперед, чтобы видела, где едут - негромко рассказывал и пояснял ей, называя знакомые по фильмам и книгам места. Переехали на другую сторону Москвы-реки, и Маша увидела Кремль во всей его красе.
– Класс, как красиво!
Она вертела головой по сторонам, не переставая удивляться.
Приехали к Козыревым. Настюшка сразу же приняла Машу как стародавнюю знакомую:
– Привет, с приездом! Много о тебе наслышана, Маша, от своих братиков, рада познакомиться вживую.
Она незаметно для Маши, показала Миньке большой палец, а братец разулыбался.
На вокзале, увидев какого-то плюгаша, посмевшего протянуть лапы к его Маше, Минька впервые в жизни почувствовал ревность, с удивлением отметив про себя, что ему мгновенно захотелось утащить Машу в пещеру и спрятать ото всех.
– Однако, Михаил Аверченко, похоже, теперь-то точно попал ты, как когда-то батя? Ну, посмотрим, как пойдет.
Днем Минька учился, Маша и Настя ездили по Москве - в связи с морозами в музеях народу было не очень много. И девчонки отрывались - побывали первым делом в Третьяковке, Пушкинском, Историческом музеях, вечера же полностью были посвящены общению. Минька с Машей много гуляли, благо морозы ослабели, любовались вечерней Москвой, заходили пить кофе в небольшие уютные кафешки. Маша делилась впечатлениями от увиденного, Минька внимательно слушал, иногда они спорили, потом смеялись и опять бродили по улочкам и переулочкам, взявшись за руки, и было так уютно им друг с другом.
Нечаянно набрели на каток, находящийся совсем неподалеку. Там было прилично народу, играла бодренькая музыка, коньки в прокат, небольшой киоск с булочками и горячим чаем - самое то для получения удовольствия. На следующий вечер, в пятницу, Козыревы, оставив своего Ванечку с прадедом, и Минька с Машей с удовольствием раскатывали по льду. Маша каталась замечательно - два года ходила на фигурное катание, Минька держался возле неё, а Козыревы, взявшись за руки, катались у дальнего
Минька уже занес ногу, чтобы после Маши уйти со льда, когда сзади раздался какой-то всполошенный крик. Оглянувшись, он увидел, что на небольшого мальчишку несется здоровый, явно нетрезвый бугаина, не успевающий затормозить - мальчишку просто впечатает в бортик, и будут у ребенка тяжкие последствия. К пацаненку рванулась женщина, которая явно не успевала, а пацаненок, только сейчас оглянувшись, растерялся. Все решалось за секунды.
. Минька резко, оставив на поверхности льда глубокие борозды, развернулся и рванул к мелкому. Как он успел ухватить пацана и на сантиметров десять отклониться от бугая, сам потом не мог вспомнить, но успел.
Толстяк врезался в борт и, ухнув, свалился на лед, а в Минькиных руках задрожал, поняв, что было бы с ним, худенький, потерявший шапочку, растрепанный мальчишка.
– Игорешкаа!!
– к ним летела растрепанная с испуганными глазами женщина.
– Игорешечка, сыночек!
Игорешка намертво вцепился в Миньку, который гладил его по вихрастой белобрысой голове, приговаривая:
– Ну чего ты испугался, мелкий, все хорошо, только иногда надо смотреть по сторонам, не дрожи, все хорошо. Вон, мама твоя, смотри, как испугалась, успокаивай давай её!
Минька поставил его на лед, и подлетевшая, едва успевшая затормозить, женщина, лихорадочно ощупывая ребенка, спрашивала:
– Сыночек, ты не ушибся? Сыночек, где у тебя болит?
Пацаненок как-то разом встряхнулся:
– И правда, чё это я как не мужик? Не, мам, все хорошо, дядя вот успел ухватить.
Мама повернулась к пытающемуся подняться толстяку, и услышал ребенок чудные слова от своей всегда вежливой и культурно говорящей мамы. Минут пять мама высказывала этому ушлепку, кто он и что. Мужик только стонал и не мог подняться, и несло от него перегаром за версту. Мама ещё поорала на работников катка, пообещала всем 'веселую жизнь' за то, что пускают обожравшихся на каток, её поддержали другие родители с детьми, шуму было много.
Маша, испугавшаяся за Миньку и пацанешку, уцепилась и никак не могла отпустить руку Минюшки.
Мелкий же с любопытством смотрел на Миньку:
– Ну что, давай знакомиться?
– улыбнулся Минька.
– Давай, - пацан протянул ладошку, - Игорь я.
– Миша- пожав ему руку - представился Минька.
– Ты такой классный мужик, чё, приемчики знаешь?