Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
Как-то с утра собрались, пока не началась жара, пробежаться всей компанией, кроме деда с малышкой, до недальнего рынка, полюбоваться на южное изобилие фруктов и овощей, и купить по поллитровой банке полюбившейся всем местной ряженки с вкусной коричневой пенкой сверху.
Алька вышла первая и отойдя на пять шагов залюбовалась на растущие неподалеку красные канны.
– -Что такой дэвушька один стоит?
– раздался голос, Алька равнодушно взглянула на возникшего
– Девушка ждет своего мужа!
– Она отвернулась от прилипчивого молодого человека.
– Шьто, цена набиваэм, да? Сколько ты хочишь?
Он навис над Алькой, та приготовилась отбиваться, но джигит неожиданно дернулся и воскликнул:
– Ай, шьто ти дэлаешь?
Минька, пнувший его в ногу, пнул второй раз и, сжав кулачки, закричал:
– Не трогай мою маму!
Он протиснулся к Альке и загородил её собой.
– Защитник, да?
– Да!
– Раздалось за его спиной. Повернувшись, тот увидел двух крепких, рослых мужчин - оба в десантных майках и с тату на левом плече, знаменитой 'курицы' - эмблемой десанта, известной всем.
– Э-э-э, я хател,..
– он замялся.
А из их двора выскочила Манана с большой шумовкой в руках:
– Ишак, син осла, пазор сваих радителев, ти зачэм тянишь грязные лапы к моим гостям?
Она лупила его шумовкой и кричала на всю улицу, перейдя на абхазский, разойдясь не на шутку.
– Я ни хатэл, - закрывая голову руками, пытаясь увернуться, оправдывался джигит.
– Наги тваей у мэня болше не будэт, пазор моих седин, радителям стидно за такой син. Вах, за што такой наказаний? Все племянники дастойние люди, а етот, уйди с глаз маих. Саша, не бей этава паразита, он савсэм дурак, да?
"Савсэм дурак" уже и не рад был, что зацепил Альку: -Праститэ меня, праститэ!
– Надеюсь, мы тебя больше близко возле нас не увидим?
– Ванька неторопливо разжал кулаки.
– Даа, нэт, нэ приду болше.
Вечером пришли родители джигита, родственники Мананы с дарами, извиняться. Алька вздохнув сказала: -А если бы у меня не было защиты, что, так бы и не отвязался?
– Стидно мне, дочка, ой как стидно, я его в армию отправлю осенью, жалел-жалел, младший же, а все терпение кончилось. Ми его к деду в горы отаслали на все лето, пусть там на ишаках ездит, раз ума савсэм нет.
–
Георгий, подошедший сзади, негромко сказал, чтобы взяла угощенье, иначе будет сильная обида и позор родителям.
Авер вечером, после купания, держал её за руку до самого дома:
– Уведут вот так, за две минуты и останусь с двумя детьми, неприкаянный. Но Минька у нас с тобой -рыцарь, как он лихо заступился за тебя? Горжусь своим таким сыном!
– Санька, он весь в тебя, ведь как губка все твое впитывает.
Авер приосанился:
– А то, Аверы никогда слабаками не были!
– Я вот подумала...
– Что ты подумала?
– Не корми я Настюшку, точно с Абхазии ляльку бы привезли.
Авер потерся носом об её висок:
– Тут такая обстановка располагающая, а мы с тобой еще не попробовали... ночное море и мы.
– Сашка, но ведь кто-нибудь может и увидеть?
– И что? Пусть полюбуются или позавидуют, что сладко и славно-то всегда в удовольствие.
– Я вот все думаю, сколько человек такого вот Авера знают? Не серьезного и немного замкнутого, а вот такого бесшабашного?
– Три - ты, Ванька и Витек.
Алька, выходя из моря, уловила разговор двух девиц:
– Глянь, какой мужик, вон, вон тот, фигура - самое то и рост, ну, вон тот с ребенком на руках. Харош мужик... ууу, лучше б не поворачивался, шрамы такие уродливые, фу! А сзади харош, я уж было собралась им заняться. Ребенок? А когда ребенок мешал курортному роману. О, смотри, и второй мужик видный, но занят явно, этого не соблазнить, вон как в свою корову пузатую вцепился.
– Слышь, красотка, - взорвалась Алька, - подмышки обработай сначала и жиры подбери, а потом на чужих мужей заглядывайся.
– Крутая что ли?
– Ещё какая, ща и засвечу.
– Алька шагнула к ней поближе.
– Ненормальная! Пошли отсюда!
– девица шустро собрала вещички, и обе быстро пошли вдоль берега, оглядываясь на воинственно уперевшую руки в боки и провожающую их глазами Альку.