Цветная схема
Шрифт:
— Ради такой ничтожной мелочи, Эдвард, ты собираешься… — раздраженно начал доктор Акрингтон и тут же умолк. — Рубашка была красновато-коричневая, — произнес он.
— Нет.
— Красная, Эдвард!
— Не может быть, Джеймс.
— Если вы позволите, я продолжу работу, — озабоченно заявил Уэбли, украдкой взглянул на полковника и скрылся в комнате Квестинга.
— Я знаю, она не была красной, — продолжил полковник Клейер.
— Ты видел рубашку парня?
— Думаю, да, Джеймс.
— Не помню точно, но мне кажется, она была голубой. Люди говорили о голубой рубашке парня.
— Нет, она была не голубая, папа, — сказал Саймон. — Эру носит одну и ту же.
— Я не понял точно, о чем говорили люди, но цвет запомнил твердо. Голубой.
— Потрясающе интересно, — воскликнул мистер Фоллс. — Трое клянутся, что она была красной, а один настаивает на голубой. А каково ваше мнение, Белл?
— Я согласен с обеими сторонами, — ответил Дикон. — Рубашка была красноватой, но полковник тоже прав. Квестинг назвал ее голубой.
— Меня просто поражает, — заявил доктор Акрингтон, — что вы можете тратить попусту время, треща как сороки по поводу полной чепухи, когда обнаружение тела Квестинга ставит нас в весьма щекотливое положение.
— А я заинтересовался человеком в рубашке двойного цвета. Не узнать ли нам, каково мнение мистера Смита? — предложил мистер Фоллс. — Где он?
— Эй, Берт! — крикнул Саймон, не сходя с места.
Смит опять появился на веранде.
— Мне кажется, вы сможете разрешить наш спор, — обратился к нему мистер Фоллс. — Помните, как вечером после вашего счастливого спасения из-под колес поезда Квестинг говорил, что за вами остался присматривать парень в голубой рубашке?
— А?
Мистер Фоллс повторил вопрос.
— Это Эру Саул. Он привел меня домой. А что?
— Парень был в голубой рубашке?
— Ага, верно.
— В красной, — возразили одновременно доктор Акрингтон и Саймон.
— Раз Квестинг сказал, что голубая, значит, она и должна быть голубой, — резонно заметил Смит. — Меня шибануло об землю, и я не мог разобрать, одет человек в красную рубашку или в комбинезон. Да, кажется, помню. Голубая.
— Ты дальтоник, — сказал Саймон. — Она красная. — Юноша горячо заспорил со Смитом. Наконец тот, бормоча себе что-то под нос, пошел прочь, а Саймон крикнул ему вслед: — Ты уперся в голубую рубашку, потому что Квестинг назвал ее голубой. Ты еще станешь убеждать нас, будто этот тип ездил в бухту Pohutukawa, раз он так говорил.
— Но Квестинг ездил в бухту, — крикнул Смит.
— Да? Когда дядя стал сожалеть, что деревья там не зацвели, он подтвердил то же самое. А на самом деле цветение было в полном разгаре.
— Он ездил в бухту. И брал с собой Хайю. Спросите у девчонки. Эру говорил мне. Идите к черту, — высказался Смит и ушел.
— Так как все это понимать? — воскликнул Саймон. — Считать, будто Эру сменил рубашку у нас на кухне? Или Квестинг видел на горе другого человека?
— Бизнесмен не ездил в бухту Pohutukawa, — сказал его дядя. — Я ведь сбил его с толку. Полностью сбил с толку. Хайа!
Через несколько секунд девушка появилась в дверях.
— Что вы хотите? — пробормотала она, всхлипывая.
— Ты ездила с Квестингом на машине в бухту Pohutukawa в тот день, когда Смит чуть не попал под поезд?
— Но я не сделала ничего плохого, — опять зарыдала бедная Хайа. — Мы только проехались к бухте и вернулись обратно. Даже ни разу не останавливались.
— Ты обратила внимание на деревья? — спросил Саймон.
— А как можно ехать в бухту Pohutukawa и не видеть деревья? Вдоль всей дороги они стояли как в огне.
— Эру Саул менял рубашку у вас на кухне в тот вечер?
— С ума сойти! О чем еще ты меня спросишь? Стала бы я следить, переодевается он на кухне или нет!
— О проклятье! — разочарованно вздохнул Саймон, и Хайа снова скрылась в доме.
— Должно быть, время ленча, — многозначительно заметил полковник и последовал за горничной, громогласно взывая к своей жене.
— Это не отель, а психиатрическая лечебница, — сказал доктор Акрингтон.
Уэбли вышел из комнаты Квестинга.
— Мистер Белл, — сказал он. — Могу я вас немного побеспокоить?
4
«Вряд ли я чувствовал бы себя более тревожно, — подумал Дикон, — даже если бы сам убил Квестинга. Поразительно».
Уэбли пропустил молодого человека в комнату и вошел вслед за ним. Шторы были отдернуты, и в помещение через окна вливался яркий свет. Дикон вспомнил свой приход сюда прошлым вечером. Серый с отливом шерстяной костюм по-прежнему аккуратно висел на стуле. Галстуки и пижама оставались на старых местах. Сержант подошел к столику и взял лежавший на нем конверт. Дикон в замешательстве разглядел, что послание адресовано ему, причем надпись сделана таким же почерком, какой был на письменном талисмане Смита.
— Перед тем как вы откроете это, мистер Белл, я хотел бы пригласить свидетелей.
Уэбли высунул голову за дверь и что-то тихо сказал. В комнату осторожно вошел мистер Фоллс.
— Свидетелем до или после события, сержант? — лукаво поинтересовался он.
— Скажем, свидетелем самого события.
— Но, Боже милосердный, почему он написал мне? — пробормотал Дикон.
— Это мы сейчас и выясним, мистер Белл. Вы распечатали конверт?
Письмо было написано зелеными чернилами на листе дорогой бумаги с отпечатанным в верхней части штампом, представляющим мистера Квестинга как заказчика товаров и представителя нескольких фирм. В углу стояла дата вчерашнего дня и виднелась надпись: «Лично и секретно».
— «Уважаемый мистер Белл, — прочитал Дикон, — вы будете немного удивлены, получив это послание. Неожиданные дела требуют моего срочного отбытия в Австралию, и я завтра утром еду в Окленд, чтобы успеть на самолет. Мое отсутствие, правда, продлится недолго. Итак, мистер Белл, мне бы хотелось начать с заверения, насколько высоко я ценю те очень приятные, сердечные взаимоотношения, которые сложились у нас с того момента, когда я имел удовольствие впервые беседовать с вами. Личный антагонизм, который возник между мной и остальными проживающими в отеле лицами, никогда не мешал нашему знакомству, и я пользуюсь случаем поблагодарить вас за учтивость. Вы обратите внимание, что я пометил свое письмо: «Лично и секретно». Это действительно так. Я думаю, что могу на вас положиться и что вы сохраните все в тайне. Если же вы не уверены в себе, то я попрошу вас уничтожить данное письмо, не читая». Я не могу продолжать, — сказал Дикон.