Цветной Дозор
Шрифт:
«Надо проверить старика, – подумала Тави, – жив ли?»
– Есть еще мы, – сказала она.
А еще была комиссия от обоих Дозоров и Инквизиции. Но Андрей об этом не знает. И о смерти Дэнга не знал…
– Это что, признание? – сухо спросил Андрей. – Или…
Он замолчал, и Тави пришлось договорить за него:
– Обвинение.
– Ну, знаешь… – теперь уже открыто растерялся Андрей. – Как ты можешь быть такой банальной! Кого застали рядом с трупом – тот и убийца, так, что ли? Разве ты не видишь, что это – продолжение Бангкока?!
– Вижу, – кивнула Тави. Заговорила медленно, обращаясь скорее
– Ты не знаешь…
– Не знаю. Может, это мистификация, и он жив. Но…
Что-то царапало, кололо, вертелось в голове, как закрученный сухим ветром комок перекатиполя. Сухой, припахивающий пылью ветер, упруго бьющий в лицо. Налетающий издалека шум поезда…
Полупустая станция бангкокского метро. Стюардессы в золотисто-фиолетовой форме тайских авиалиний оживленно болтают, заглушая дробный рокот колес своих чемоданчиков. Пожилая русская пара весело спорит над картой. Тави так счастлива, что хочет поделиться радостью со всем миром, и влезает в их диалог. Вдалеке маячит тощая, чуть сутулая фигура со спортивной сумкой через плечо…
– Дэнг не мог знать, что я встречалась с Иваном Алексеевичем. А ты… Ты был на платформе, когда я с ним разговаривала.
«Наверное, надо испугаться или впасть в ярость, – подумала Тави, глядя в знакомые до каждой крапинки на радужке, полные горечи глаза. – Наверное, мне должно быть больно. Я должна почувствовать себя преданной… но это я чувствовала давным-давно. Просто не захотела впустить в сознание. Ведь он – Светлый…»
– А я ведь говорил, – сдавленно произнес Андрей. – Я предупреждал тебя, старался оградить, я не хотел, чтобы были еще трупы. Но ты же не слушала. Я сделал все, чтобы ты больше никому не причинила вреда, никогда не сталкивалась вот с такими, слабыми, расхлябанными, оставшимися без надзора… Чтобы чья-то беспечная распущенность не стала почвой для твоих… гнусностей. Но ты все испортила. Мне пришлось… снова. Ты вынудила меня! Можешь считать, что своими руками убила этого парня, а ведь я дал тебе понять, что не надо с ним разговаривать…
– Ты сошел с ума, – прошептала Тави. Она смотрела в глаза, в которых не было ничего, кроме абсолютной уверенности в своей правоте, и ужас постепенно заползал в ее сердце.
– Давай вернемся домой, – спокойно сказал Андрей. – Там я смогу присмотреть за тобой. Не бойся, я не дам тебе больше никого убить, обещаю…
– Ты псих, – повторила Тави и тут же пожалела. Нельзя влезать в спор. Надо соглашаться. Спокойно добраться до дома и аккуратно сдать Андрея на руки коллегам. О наказании и речи идти не может – он очевидно безумен. Но, возможно, его еще можно вылечить… Заодно Тави узнает, существуют ли психушки для Иных.
Видно, что-то проступило в выражении ее лица: Андрей отпрянул, плотно сжав рот. Резко проступили знакомые страдальчески-гневные складки в углах губ.
– Хочешь меня сдать, – разочарованно процедил он. – Я знал, что зря распинаюсь. Знал, что ты предашь. Но я…
«А теперь он меня убьет», – подумала Тави. Мысль была спокойная, лишенная эмоций: так
Тави поймала глазами свою тень, отброшенную зажженным Андреем светом, и шагнула в Сумрак. Она хорошо училась, но сейчас надо было забыть обо всем, что вбили в голову во время занятий. В честном магическом бою Тави не выжить. Противопоставив его Силе свою, она может только погибнуть – быстро и бессмысленно.
Серое вскипело, когда рядом появился Андрей. Белый клинок в руке. Белый Меч, боевое заклинание, в теории поражающее лишь Темных…
– …избавлю тебя от Тьмы, – договорил Андрей, занося лезвие белого пламени, чистый Свет, обращенный в грозное оружие против малейшего следа темноты. На его лице проступила нетерпеливая радость.
И Тави потянула на себя нити энергии, расплетая и перерисовывая их по-своему, вздымая сумрачную волну, которая однажды уже сокрушила Андрея. Волну, способную потушить воплощение Изначальной Силы в его руке…
Прошлого не было. Памяти не было. Не было встречи с Дэнгом, Ночного Дозора, учебы, зубрежки, правил и заклинаний. В бесконечно далекой реальности снова шел дождь, и одуряюще пахло прелыми листьями, а Тави была здесь, в сером ледяном тумане, густом, как желе. И все, что она могла сделать, – толкнуть это серое на страшного человека, стоящего напротив, человека, в чьих глазах торжество сменялось ужасом и отвращением – медленно, очень медленно… Он любил Свет и ненавидел Тьму, этот свято уверенный в собственной правоте маг. И единственное, что пугало его, приводило в животный ужас, внушало желание бежать, никогда не видеть, забыть навсегда, – это серая волна Сумрака, нависшая над головой…
– Не смей, – прочитала Тави по губам. Он еще держался. Он еще боролся с паникой и омерзением, этот сильный и безупречный Светлый…
– Прости, – ответила она.
Разум сжался в точку, готовый толкнуть.
И отпрянул, ослепленный вспышкой, в центре которой зияла пустота.
Волна, поднятая Тави, дикой Иной, не знающей разницы между Тьмой и Светом, опала. Вокруг была густая ледяная хмарь, скрипели под ногами остатки сожженного выбросом энергии синего мха. Сумрак урчал и ворочался; Сумрак получил свое – и теперь успокаивался, возвращался к нормальной структуре. Тави видела, как стягиваются, ползут упругие линии энергии, возвращаясь на свои места. Она была одна посреди этого серого орнамента, и никто больше не нарушал его.
Чувствуя, как стремительно утекают силы, Тави выдернула себя в реальность. Бессильно сползла на пол, опираясь на кровать; ладонь нащупала что-то холодное, мягкое, чуть влажное. Негромко заскулив, отдернула руку от плеча мертвеца. Перед глазами плавало черное пятно с пылающей синей каймой – отпечаток портала, через который ушел Андрей. Тави закрыла лицо руками; ее плечи судорожно вздрогнули, но ни звука не нарушило тишины комнаты.
За стеной заворочалась, забормотала во сне Эппл, тихо всхлипнула, просыпаясь. Тави, стиснув зубы, подняла голову. Бездумно швырнула в сторону спален Морфея. Она не готова была объяснять хозяевам, как и почему погиб их брат и сын. Пусть спят. Это лучшее, что она может для них сделать.