Цветочек для двух альф
Шрифт:
— К чёрту всё! — продолжил Мирослав. — Его же сейчас здесь нет, правда? А ты смотришь на меня отнюдь не так, как овечка должна смотреть на злого волка.
И он рванул меня к себе, поднял на руки и бросил на кровать.
Я попыталась вскочить, но оборотень уже бросился следом и стиснул меня, вжимая в постель.
— Нас здесь только двое, ты и я, и никакого братца… Я слышал, что вы говорили об этих идиотских якорях… Так как, овечка, не хочешь побыть якорем?
Глава 4.3
— Я… не овечка, — пробормотала, тяжело
— Плевать, — прошептал Мирослав. Его руки жадно скользили по моему телу, сдирая одежду. Кажется, она трещала, хотя оборотень старался расстёгивать пуговицы и вообще вести себя цивилизованно, чтобы не пугать меня. Я чувствовала, как бурлит в нём сдерживаемая мощь. Трудно было представить, что такой мужчина способен сдерживаться, но он это делал, несмотря на с виду необузданное поведение. Он хотел разбудить во мне страсть, а не взять силой.
— Это всё не важно, — шептал он, и от его низкого полушепота у меня поджимались пальцы на ногах. — Я просто хочу тебя и знаю, что ты тоже меня хочешь… Какая разница, что говорят об этом чёртовы мозгоправы…
Он наконец прильнул к моим губам. Так ненасытно, будто это был живительный источник для того, кто провел три дня в пустыне без капли воды. Он впивался в них, с силой и яростью ласкал и сминал своими. Его язык проник в мой рот и принялся исследовать его. Мирослав очень пытался быть осторожным, но страсть прорывалась. И я не могла на это не отреагировать. Я уже знала, как моё тело отзывается на ласки оборотней, и сейчас обречённо чувствовала, как возбуждение стремительно захлестывает всё моё существо. Тяжёлый ком между ног налился и пульсировал. Я даже ощущала как сочится влага и как мое лоно томительно ноет, жаждая принять в себя его мощный член… Интересно, он такой же, как у Вячеслава? Замечу ли я разницу? О чём я только думаю!
В следующую секунду сильные руки Мирослава рванули мои штаны. Раздался слабый треск ткани, но остатков сознания хватило, чтобы понять, что он не разорвал их, а стянул с меня вместе с бельём. И вот я оказалась обнаженной…
Он тоже избавился от одежды, точнее от тех ошметков, которые оставались на нём после пробега по лесу. Мирослав оторвался от моих губ и принялся покрывать жгучими жадными поцелуями все тело. Он проложил горячую дорожку по шее и вниз, на грудь. Когда его губы сомкнулись на моём соске, меня выгнуло дугой. Я протяжно всхлипнула.
Мужчина, который вдавливал меня в кровать, откликнулся глухим рыком. Его зубы легко сжались на соске, потом сильнее, почти до боли. Но это лишь дразнило меня, вызывая стоны, заставляя извиваться под ним…
Его руки скользили по телу, сжимая вторую грудь, лаская и требовательно поглаживая бедра. Потом язык принялся неспешно очерчивать круги вокруг соска. Я негромко простонала, приподнимаясь, чтобы еще теснее прижаться к нему.
— Чёрт, — выдохнул он. Губы исчезли с моей груди, отчего у меня снова вырвался стон, на этот раз разочарованный. — Как же ты охуенно пахнешь…
И он без предупреждений раздвинул мои ноги и зарылся лицом между них. Горячий, чуть шершавый язык коснулся промежности, и я вскрикнула от неожиданности и резкого импульса удовольствия.
Оборотень вылизывал меня. Он делал это размашистыми резкими движениями, больше не отпуская. Казалось, он пьёт мои соки и наслаждается ими, как настоящей родниковой водой. У меня вырвался первый крик…
Мирослав довольно промычал что-то, а потом его язык проник в лоно.
На этот раз мой стон был выразительным, страстным. Я сама слышала, как требовательно и похотливо он звучит. Но ничего не могла с этим сделать. Наоборот.
Звук собственного голоса распалял ещё больше. Я шире раздвинула ноги, подаваясь навстречу Мирославу. Его пальцы сжались на моих ягодицах. Он на миг оторвался снова, заставляя меня недовольно захныкать.
— Моя жадная девочка…
Его язык принялся трахать меня. Почти так, как будто это был член. Ощущения отличались, но я бы не сказала, какое из них приятнее. Я вообще ничего не могла говорить, просто тонула в захлестывающих с головой волнах наслаждения. Вся моя сущность сейчас сосредоточилась там, между ног, куда врывался горячий язык, собирающий соки и взрывающий меня изнутри невыносимым наслаждением. Вот он вышел из меня, а потом зубы слегка прикусили клитор.
Я резко вскрикнула, молния наслаждения прошила с головы до ног. Я уже готова была вот-вот кончить… Но тут Мирослав отстранился и принялся выписывать языком круги по-моему пупку.
— Не надо… — пробормотала я, слыша, как всхлипываю от неутоленной жажды, а ноющее чувство между ног становится нестерпимым. Бедра сами собой приподнимались и тянулись к нему. — Ещё… ещё…
— Что ещё? — хриплым голосом произнес Мирослав. — Скажи, что хочешь меня. Хочешь, чтобы я тебя трахнул…
— Да, хочу… Трахни меня! Сейчас! протянула срывающимся голосом.
Больше просить не пришлось. Его твёрдый и горячий член вошел в меня резко, жёстко, почти грубо. Но сейчас я была распалена до такой степени, что это вызвало только протяжный стон удовольствия. Оборотень начал двигаться, буквально вколачивая меня в постель. Я вскрикивала ему в такт, а пальцы судорожно сжимались. Я сама не замечала, за что именно цепляюсь… Потом вспышка затуманенного сознания выхватила — я держусь за его предплечья, оставляя на коже глубокие царапины. А он раз за разом вдавливал меня в постель, буквально втрахивал в неё, яростно и с полным осознанием собственного права. Альфа брал своё…
Удовольствие всё нарастало. Но Мирослав умело оттягивал оргазм. Я чувствовала, что сейчас кончу, но постоянно балансировала на грани. Проклятый волк, будто понимая это, вдруг вышел из меня и развернул к себе спиной.
— Прекрати… — почти нечленораздельно простонала я, стараясь прижаться к нему попкой. Кожу обжег шлепок, я снова вскрикнула. Мирослав твердо взял меня за руки, заставляя вцепиться в спинку кровати, и вошёл меня сзади, сменив угол.
Новая волна невероятного наслаждения захлестнула с головой, так, что в ушах зашумело, а всё тело будто свело сладкой судорогой. Еще несколько сильных, глубоких толчков, каждый из которых вырывал из меня громкий долгий стон — и я почувствовала, как волк изливается в меня.