Цветок цикуты
Шрифт:
– Притом том, что он жесток. Жесток и милосерден одновременно. Милосерден - потому что "скитальцы", не помнят своих прошлых жизней. Живут себе спокойно, вспоминая себя-звезду только после смерти.
– А почему жесток?
– ляпнула Ольга. Она вообще не знала, что думать.
– Жесток, - потому что, в своей последней жизни, позволяет "звёздному скитальцу" вспомнить и заново пережить в памяти все свои жизни. Возможно это плата, за последующее перерождение в звезду. Очень жесткая и болезненная плата, приводящая к безумию.
"Оно и видно" - подумала девушка.
–
– По-моему, вы просто сумасшедшая, - сказала Ольга.
– Я это знаю, - кивнула Алая.
– Мало какая психика выдержит память о тысячах и тысячах жизней. Но, когда знаешь свою правоту, полностью плевать на мнения окружающих.
– Ладно. Допустим я этот ваш "звёздный скиталец". И мои сны - это воспоминания. Но причем, здесь Платонов.
– Покойный Семён Семенович тоже был "звёздным скитальцем". Но он не хотел это принимать.
– Покойный. Откуда вы знаете, что он умер.
– В сети уже сеть новости об этом.
– И всё?!
– Ольга неожиданно разозлилась.
– А вы знаете, что Платонов умер на моих глазах! В его коньяк подлили яд на основе цикуты. Я тоже выпила немного - и едва не погибла!
– Вы тоже...
– Марина Николаевна посмотрела на неё с некоторой растерянностью.
– Это... не слишком хорошо... Но, вы здесь... следовательно, живы. А Платонов же мёртв и это самое главное.
Видимо злость подстегнула память, потому что именно сейчас Ольга поняла, где видела эту женщину. Позавчера, у крыльца издательства. Мысли, стремительной заметались у неё в голове, складываясь в весьма убедительные цепочки.
Алая молчала, не перебивая её мыслей ни словом, ни жестом.
Наконец, Ольга решилась. Посмотрела собеседнице прямо в глаза:
– Это вы отравили Платонова?
– Я, - легко согласилась Марина Николаевна
– Зачем?
– в упор спросила девушка.
– Потому что когда-то, очень давно он убил меня.
– В прошлой жизни!?
– Вы правы.
– И вы, с вашей "теорией" о "скитальцах" и верой в пусть жестко-милосердного Бога, за столько жизней, не смогли его простить?!
– Есть вещи, которые, практически невозможно простить.
– Так ли это?
– Вас когда-нибудь сажал на кол?
– спросила Алая, сделав вид, что не заметила вопроса девушки.
– Что?!
– Ольга опешила.
– На кол. На заострённую палку. Это такой, средневековый способ казни.
– Я не понимаю, о чём вы говорите?..
– Поэтому и можете прощать.
Девушка опять не нашла, что сказать.
– Это было в начале пятнадцатого века, - сказала Алая - Меня выдали замуж в четырнадцать лет за человека, который был вдвое старше. Сбагрили, чтобы избавить многодетную семью от лишнего рта. Обычное дело для того времени, - некоторым девушкам даже везло, им попадались мужья
– она неразборчиво пробормотала под нос какое-то резкое, заковыристое слово, - мой же оказался просто извергом, которому просто на руку было иметь в доме греющую постель, дармовую работницу.
Эта, больше похожая на каторгу жизнь, продолжалась годы. Но потом я стала ему не нужна. Этот гад слюбился с одной вдовушкой и очень хотел уйти к ней. Но не мог бросить меня.
– Почему?
– спросила Ольга.
– Из-за нашего князя. Это был очень жесткий человек - правда и очень справедливый. Только эта справедливость... довольно своеобразной, - Алая сделала паузу. Слова давались ей явно нелегко.
– Он не терпел супружеских измен и за такое приговорил бы к мучительной казни.
А муж, как не мечтал, от меня избавиться, своей шкурой всё же рисковать не собирался.
– Как было имя этого князя?
– в памяти девушки шевельнулись весьма смутные образы.
– Имена не имёют значения в рассказе безумной, - Марина Николаевна улыбнулась, но улыбка вышла похожей на гримасу.
– И что было потом?
– Муженёк долго думал, а потом нашел-таки способ избавиться от ненавистной жены. Зная, что князь будет обходить пашни он надел на себя самое драное рубище, какое смог найти, а когда его спросили об одежде, пожаловался на меня. Естественно, что мои оправдания никто тогда и слушать не стал - князь был скор на расправу. И жесток. Потом сначала мне отрубили руки - тупым ржавым топором. Потом прижгли обрубки - чтобы не истекла кровью - и посадили на длинный ольховый кол, - по её телу пробежала дрожь, словно боль от воспоминаний - Князь был милостив, и заострил его конец, так что я умерла всего через три часа. Правда и мужа он заставил смотреть, как я корчилась в муках. А вы знаете, как корчится человек, ощущая, когда внутри, раздвигая кости и разрывая внутренности, всё глубже и глубже входит неотёсанная деревяшка...
– Хватит!..
– воскликнула девушка.
– Зачем вы мне это рассказываете?!
– Чтобы вы поняли. Я должна была найти его и отомстить! Пока могу. Пока помню. И я его нашла, хотя искала очень долго - десятилетия.
– А если бы вы узнали, что ваш мучитель сейчас возродился в теле ребёнка? Вы бы его тоже убили?
– Подождала бы, пока он не вырос. Наверное. Но, я... я обязательно должна была отмстить!
– повторила Марина Николаевна.
– Человеческая жизнь так коротка, а потом шанса уже не будет.
– Но вы его нашли.
– Нашла. Только ещё несколько лет понадобилось, чтобы, что Платонов начал вспоминать. Он должен был понять - кто именно ему мстит. Палач и жертва вправе поменяться местами.
– Почему именно цикута?
– спросила Ольга, продолжая подыгрывать безумной.
– Сократ был его любимым персонажем, - ответила головой Марина Николаевна - Было справедливо дать ему умереть от того же яда, что и кумир.
– Не совсем того же, - поправила девушка - Вы добавили некий компонент, меняющий действие цикуты.