Цветок сиреневой луны
Шрифт:
Я пришла к себе и упала на кровать. Как мне сейчас не хватает Нибраса. Демон обязательно что-нибудь придумал бы.
В следующие дни прибывали остальные ведьмы и сопровождающие их воины. Местные, увидев, в каком ужасающем состоянии были ведьмы, неожиданно вспомнили о милосердии. Стали добровольно предлагать свои дома для размещения вновь прибывших. Они с энтузиазмом взялись ухаживать за ведьмами, тем более, все это более чем щедро оплачивалось.
Наконец, к концу недели вернулись и принцы. Они буквально тащили на себе последних ведьм. Эти ведьмы поразили меня больше всего. Они были самыми истощенными и истерзанными, но при этом глаза их были ясными. Даже на пороге смерти они были не сломленными.
Оказалось, что не на меня одну артефакт не действовал нужным Велиасту образом. Были и другие. И сколько над ними ни измывались, они так и не подчинились Велиасту.
Поселок превратился в большой муравейник и лазарет. Каждый день уходили повозки с ведьмами, которые набрались уже достаточно сил для путешествия, в сопровождении нескольких охранников. Велиаста отправили в Азорум в той самой закрытой кибитке, в которой при мне привезли в крепость молодую Воздушную, только скованным и лишенным магии иллюзий. Об этом Афри позаботился. Он вообще очень изменился, выглядел старше и намного серьезнее.
Принцы работали больше всех. Глядя на них, я начала понимать, что такое быть членом правящей семьи. Это не только развлечения и привилегии, а и самая большая ответственность, когда приходит беда. Все были мрачными и почти не разговаривали друг с другом. Даже вечный раздолбай Ифер целый день ухаживал за «своими» ведьмами, не чураясь никакой грязной работы, и помогал сколачивать новые деревянные повозки для транспортировки ведьм.
На Лилигрина вообще было страшно смотреть. Создавалось впечатление, что он взвалил на себя всю вину за случившееся, и это буквально раздавило его. Однажды я застала его сидящим за крайними строениями поселка. Он был один. Сидел, согнувшись, как от непосильной ноши, и плечи его содрогались. Я тихо подошла и, присев рядом, обняла за плечи. Он сначала замер, видимо, стыдясь того, что я его застала в момент слабости. Но затем просто наклонился и уткнулся лицом в мои колени, беззвучно заплакал. Я гладила его роскошную шевелюру и широкие содрогающиеся плечи и молчала. Спустя некоторое время Грин затих. Потом выпрямился.
— Извините меня, моррин Елена. Я поддался минутной слабости, — безэмоционально сказал он.
— Лена, Грин. Кажется, мы как-то давно договорились об этом.
Светлый опустил глаза и тяжело вздохнул.
— С того времени много чего произошло. Тот безобразный скандал во дворце дроу, где мы делили тебя, как голодные псы, эта ужасная история с участием моих соплеменников. Я не рассчитываю на то, что ты по-прежнему хочешь считать меня своим другом, — с горечью сказал он.
— Грин, ты прав. Многое изменилось. И в особенности я сама. Но моё отношение к тебе неизменно. Ты не совершил ничего такого, за что я могла бы потерять к тебе уважение.
— Но ведь если предположения Афариэлиуса верны, то это значит: моя сестра была не просто замешана во всем этом, а была и одним из главных заинтересованных лиц. Ты не представляешь, какой это позор. Я не знаю, как об этом сообщить отцу. Перемирие между нашими государствами столь хрупкое и шаткое. Хватит капли, чтобы опять разразилась война. И погибнут опять сотни и тысячи ни в чем не повинных людей и эльфов. Война — это ужасно. А теперь Рами имеет полное право отвергнуть соглашение о браке со светлой принцессой, и тогда опять мы откатимся назад. Столько лет усилий и переговоров пропадут даром.
Грин закрыл лицо руками в жесте безграничной усталости.
— О, Богиня, зачем я тебе это все говорю? Это так жестоко с моей стороны. Я ведь не слепой и вижу, что вас с Рами связывают далеко не дружеские чувства! Прости мою жестокость, Лена. Просто когда всю жизнь тебя готовят к тому, что придется взвалить на себя груз управления целым государством, и знаешь, что от твоих поступков и решений будут зависеть судьбы тысяч и тысяч людей, привыкаешь мыслить другими категориями. Не такими, как любовь и дружба.
Да, Грин прав. Мне никогда не понять, как это — с малых лет знать, что долг перед своим народом важнее всего на свете. Важнее дружбы и любви, важнее любого чувства. Для меня это было бы адом, я бы так точно не смогла. А Грин и Рами жили так день за днем, и другой жизни не знали и не видели.
— Грин, не волнуйся. Рами такой же, как и ты. Он примет правильное решение. Между вашими государствами должен быть мир. И, я думаю, что это даже хорошо, что вы прошли вместе через испытание, подобное этому. Вы оба наследники, и за вами будущее ваших народов. Надеюсь, вы научились доверять друг другу и добиваться цели совместными усилиями.
— Ты права, Лена. Рами спас мне жизнь, когда мы дрались с Велиастом и его помощниками. Просто, когда я увидел, что его приспешники светлые, то не смог совладать с гневом и слишком открылся. Если бы не Рами, то я был бы мертв.
Позади раздался какой-то звук, и мы обернулись. Там стоял Рами и смотрел на нас. Я ожидала вспышки ревности в его глазах, но он только подошёл и сел рядом со мной.
— Завтра мы уже можем отправляться в Азорум. Грин, ты с нами? — спросил он.
— Да, — ответил Грин с тяжелым вздохом. — Думаю, долгого и тяжелого разбирательства не избежать. И я не собираюсь оставаться в стороне. Лилимонуэль — моя младшая сестра, Калимерин — двоюродный брат, и я несу за них ответственность.
— Никто не обвиняет тебя ни в чём, — возразил Рами. — Думаю, мы не станем поднимать никакого шума. Сейчас мы не можем себе позволить скандала. Жители обоих государств должны быть спокойны, не стоит давать лишнего повода для сплетен и вражды. Так что все будет максимально тайно. К тому же мы не смогли поймать Фиваномерина. Доказать вину твоей сестры будет сложно, если не разговорят Велиаста. А он демон, и это весьма проблематично.
— А что с ним будет? — спросила я. — Он повинен в стольких смертях.
— Его отдадут специальному отделу академии. Они добьются от него рассказа обо всех его злодеяния и намерениях, но на это понадобится время. Возможно, много времени. Демоны мало восприимчивы к воздействиям, и у них трудно найти слабые места. Затем правитель решит его судьбу.
Меня передернуло при мысли о том, о каких воздействиях идет речь, но жаль Велиаста не было. Грин поднялся.
— Я пойду, нужно отдохнуть. Спокойной ночи, Лена.
Грин ушел, а между мной и Рами повисло тяжелое молчание.