Цветок среди кирпичей
Шрифт:
Люба посмотрела на тонкие волосинки куклы, что были спутаны. Видно, у девочки не получилось заплести косички кукле, вот она и злилась.
– Давай мы не будем ее ругать за это. Может, она так волновалась перед балом, что ей не терпелось увидеть прическу? – предположила Люба. – Мы ей объясним, что вертеться не надо и сделаем красивую прическу. Зачем бить за любопытство и нетерпение?
– Ты ей сделаешь косы?
– Сделаю.
Нюра взяла Любу за руку и повела в комнату, где на ковре лежали куклы, расческа и несколько тряпок. Через пару минут Люба уже заплела косы кукле, нарядила ее на бал. Она
– И куда девчонка делась? – спохватился Стас, через некоторое время.
– В куклы с Нюрой играет. Не маловата ли для тебя подруга.
– Она мне не подруга. Дочь партнера. Попросил приглядеть, пока он в командировке, – ответил Стас.
– Врешь ведь.
– Зачем? – Стас удивленно посмотрел на мать. – Даже в мыслях ничего такого не было. Иначе, я бы ее сюда не привез. Ей всего шестнадцать лет. Лишний ребенок, которого не знают куда деть.
– Думать головой надо, прежде чем детей рожать, – проворчала мама.
– Сама ведь знаешь, что хочешь как лучше, а получается не всегда так, как хочешь. Ладно, мам. Документы я на днях привезу. Со всеми договорюсь. Список продуктов давай. Привезу вместе с документами.
– На ужин не останетесь?
– Нет. Возвращаться нужно. На днях подъеду, – он обнял мать и заглянул в комнату, где сидела Люба. Она смеялась вместе с Нюрой. Ребенок еще, а не коварная соблазнительница. – Ты ехать собираешься?
– Да, – ответила Люба. Улыбка сразу померкла. Лицо серьезное. А так за взрослую сойти может. Как посмотреть.
Пока Люба одевалась, он попрощался с Яриком. Хорошо, хоть Ярик уже гостил у бабушки раньше. Ничего. Приживется. Здесь лучше, чем с Розеттой. Или с ним. Лишние дети. Он и не знал, что Розетта родила. Ушел в армию, а вернулся, ему ребенка предъявили. Он как честный человек женился. Признал Ярика сыном. Пытался жить с Розеттой. Но не мог он мириться с ее «карьерой» в клубе. Она не могла мириться с его друзьями. Так и получилось, что связывал их лишь Ярик. Несколько лет жили как кошка с собакой, ругаясь целыми днями напролет. В итоге он решил уйти, оставив Ярика матери. Думал, что сам плохо кончит. Тогда по острию ходил. Но он держится, а Розетта по наклонной пошла. А Ярик растет. Грустно все это.
– Люба, как насчет сегодня праздник устроить?
– Опять пить? Еще не надоело? – спросила она.
– Нет, – Стас рассмеялся. – Тортик купим. Пиццу. Отпразднуем твое шестнадцатилетние. Как думаешь?
– Как хотите.
– А ты-то хочешь?
– Мне все равно, – она устало закрыла глаза. Семья. Тяжело знать, что у тебя ее нет. Почему-то стало одиноко и тяжело на душе.
ГЛАВА 5.
– Что-то ты грустная, – заметил Стас. Они сидели на кухне и пили чай с тортом, что купили в магазине перед тем, как пойти домой.
– Настроение плохое, – ответила Люба.
– Почему?
– А с чего оно должно быть хорошим?
– А с чего плохим? – Стас прямо посмотрел на нее. Люба не выдержала его взгляда и отвела глаза. – Люб, жизнь не такая длинная штука, чтоб ее проводить в грусти и хандре. Я понимаю, что сейчас тебе страшно. Не знаешь, что принесет следующий день. Но если строить
– Вы можете контролировать ситуация, а я нет, – возразила Люба.
– В отношении тебя – да, но в отношении других людей – нет. Ты зависишь от моего решения, когда я тебя отпущу к твоей тётке, а я завишу от дяди Саши, который должен подписать в конце недели нужные мне документы. Пока он этого не сделает, я связан по рукам и ногам. Остается только ждать. Он же тоже зависит от другого человека. Видишь, какая длинная цепочка. Это не значит, что уйдя из-под опеки и окончив школу, ты не будешь ни от кого зависит. Работая, ты будешь зависеть от дурости начальника. Начнешь свое дело – будешь зависеть от клиентов и их потребностей, настроения. Понимаешь меня?
– Мы все зависим друг от друга?
– Как-то так. Сама посмотри. Мы живем не на обитаемом острове, а в обществе. Это Робинзон ни от кого не зависел. Только от него зависело, добудет ли он еду или починит ли крышу после урагана. Он мог этого не делать, но тогда лежал бы под дырявой крышей, любуясь на звездное небо и мучаясь от голода. Мы же живем сообща. Маша идет на работу, чтоб испечь хлеб. Петя этот хлеб погрузит на машину, где водитель Родион отвезет хлеб в магазин. А продавец Наташа тебе этот хлеб продаст. Если Родион попал в аварию, хлеб вовремя не будет доставлен и придется тебе забыть о бутербродах. Опоздала на работу Наташа, значит, магазин не откроется вовремя. И так по цепочке. Это общество. Мы часть этого общества. Поэтому ныть про какие-то зависимости от других людей неправильно. Когда появился на острове Пятница, то Робинзону пришлось считаться с его мнением. Тогда можно тоже говорить о зависимости друг от друга.
– А как же свобода?
– Какая свобода? Выбора? Пожалуйста, выбирай людей, с которыми тебе выгодно сотрудничать и от кого ты готова зависеть, – ответил Стас.
– Вы предлагаете мне радоваться, что все не так и плохо?
– Почему бы и нет? Мы с тобой сидим в чистой сухой квартире, а не в дырявом сарае, едим вкусный торт, запиваем горячим чаем. Может ведь и быть такое, что сидели бы мы с тобой за жиденьким чаем из пакетика, которого заваривали уже раз десять и жевали краюху хлеба. Это ведь хуже, чем сейчас.
– Наверное.
– Вот будут настоящие проблемы, тогда и будем горевать с тобой.
– Почему вы все время говорите мы да мы?
– Сам не знаю. Оговорки, – он улыбнулся. – Пока причину их выяснять не хочется.
Вечер перешел в ночь. Когда Стас вернулся из душа, то Люба уже спала под телевизор. Свернулась клубком. Носом сопит. Заболела что ли? Скорее всего, плакала. Неудивительно. На нее много чего навалилось. Но это не его проблемы. Через несколько дней он избавится от девчонки. Итак много для нее делает. Мог бы забить на все. Пусть дальше отец ее под других подкладывает. Или вон в психушку кладет. Стас накрыл ее одеялом и, не удержавшись, провел по щеке. Она замерла, но не проснулась. Тяжело вздохнула и продолжила сопеть дальше. Стас выключил телевизор. Это ему не нравилось. Его к ней тянуло. Но это уж совсем из ряда сумасшествия. Нет. Идти на поводу похоти – себя терять. Он найдет себе занятие. А малышка пусть спит.