Цветок среди кирпичей
Шрифт:
Прошло три дня. Стас не появлялся дома. В холодильнике была еда, так что Люба не голодала. Остальное… В первый день пропажи Стаса она не переживала. Во второй начала с тревогой поглядывать на часы. На третий день она уже не находила места себе от беспокойства. Вдруг с ним что-то случилось? Как ей тогда быть? Она заперта в квартире без средств связи. Перед окнами почти никто не проходит. А если и проходят, то личности весьма мутные. Как дать знать, чтоб ее освободили? Пожар устроить? Она никогда раньше не занималась поджогами. Можно
Люба за это время насмотрелась телевизора на годы вперёд, а вот слез не было. Только страх и нервное напряжение. От сладкого торта уже мутило. Люба старалась не есть много, из-за этого почти не готовила, потому что не знала, как долго будет находиться в квартире. Попыталась открыть окно, но его заело, и у нее ничего не получилось.
Люба сидела в кресле, завернувшись в одеяло, и смотрела какую-то передачу, не вникая в суть. После всех переживаний на нее напал ступор. Когда послышался звук открываемой двери, она даже не пошевелилась. Только расплакаться захотелось.
– Ты чего? – Стас подошел к ней. Нахмуренный. Но Люба молчала.
Это был какой-то странный порыв, который она не могла объяснить себе. Только Стас сейчас был такой близкий и родной. Она не поняла, как повисла у него на шее.
– Ты чего так напугалась? Стучал кто? – растерянно спросил он. Она лишь отрицательно покачала головой. От него пахло резким одеколонным, табаком, хотя он и не курил, и кажется алкоголем. Да, неправильно. Он ведь чужой человек. Но это лучше, чем одиночество и неизвестность.
– Испугалась. – Тихо ответила Люба.
– Бывает, – он осторожно разжал ее объятья и вытер слезы. – У меня дела были. Я же не нянька. Согласись?
– Просто испугалась, – она сделала шаг в сторону и споткнулась об кресло, упала в него.
– Как ты здесь без меня? – спросил он. Люба не ответила. Только еще больше разревелась. Она не предъявляла претензий, не ругалась. Тихо плакала, не смотря на него. И от ее слез становилось не по себе. Стас ушел на кухню. Он специально уехал, чтоб не натворить дел. Но она это не оценила. Поставил воду для пельменей. После вернулся со стаканом воды в комнату. Люба все ревела. Как же его раздражали слезы! Так бы и встряхнул ее. Хоть без истерики. Тихо плачет.
– Заканчивай реветь, – он протянул ей стакан с водой. Она взяла его дрожащими руками.
– Спасибо, – сказала она.
– Люб, у меня для тебя новость неприятная. Придется тебе у меня еще погостить. Сорвалась моя сделка. Пока я не найду нового покупателя, а на это уйдет дней пять, придется тебе еще погостить у меня, – ответил он. Люба опять разревелась. – Вот можно было без меня свои слезы лить? М? Зачем мне на этот спектакль смотреть?
Люба замолчала. Шмыгнула носом. Подняла на него глаза, в которых неясный свет, исходящий от телевизора, освещал стоящие слезы. Чудовище. Он был самым настоящим чудовищем и сразу по нескольким пунктам. Она ведь действительно напугалась,
– Я терпеть не могу когда кто-то плачет, – грубовато сказал он. Люба молчала. Ни упрека, ни слова только этот взгляд, который он не мог понять. Притягательный и манящий. Ведь нормально все было. Три дня он о ней не вспоминал. Значит, это просто затмение на солнце. Вспышка кометы, которая через пару дней скроется за горизонтом. Нужно переждать. Пойти закинуть пельменей. Только аппетита совсем нет. Завалиться спать? И мелкота под боком. Напиться? И окончательно потерять рассудок. Наутро ведь не сможет отражению в глаза смотреть.
Стас выключил воду. Поставил телефон на зарядку. Посмотрел в окно. На улице по-прежнему дымила тепловая электростанция. Да и куда ей деться за время его отсутствия? Может, девчонку к матери отправить? Да, он и так на нее повесил Ярика, еще не хватало чужую девчонку тащить. К тому же эта девчонка и сбежать может. Проблема.
Позади раздались шаги. В ванной включилась вода. Минут через пять выключилась. Опять шаги. Прямр приведение. Он выключил свет и вернулся в комнату. Люба забралась в кровать и закрыла глаза. Телевизор все вещал какую-то чушь. Стас выключил его и кинул пульт в кресло. Задернул шторы. Хотя зачем? Нервы? Это плохо. Дурость. Может на полу лечь? Жестко и холодно. Или в кресле? А потом не встать из-за того, что спина затечет. Не стоит эта девчонка таких жертв.
Он разделся и лег на другой конец кровати. Но он же не виноват, что ему даже в голову не пришло предупредить ее о своем отсутствии в три дня. Ну, пришлось задержаться. А Люба, наверное, не пойми чего напридумывала. Пропал и не вернулся. Логично, что она испугалась. Сам виноват. Запугал девчонку, а потом хочет адекватности. Только почему она молчит? Так его боится? Или это такая пытка молчанием? Уж лучше бы наорала? Высказала, что там она о нем думает. Нет же. Молчит. Наверное, ему назло.
– Люба, ты спишь?
– Нет, – едва слышно ответила она.
– Почему ты молчишь?
– А что должна сказать? Вы же сами говорите, что не любите криков, слез. Я же могу опять зареветь. Лучше помолчу, – ответила Люба.
– Иди ко мне, – это скорее было мимолетное инстинктивное желание обнять ее, успокоить. Но реакция Любы была для него неожиданной. Когда он попытался обнять ее, то получил локтем в нос. Она попыталась соскользнуть с кровати, но запуталась в одеяле. Это ему и дало возможность ее поймать и опрокинуть на кровать. – Чертовка! Зачем дерешься?
– Зачем ко мне лезть? – прошипела она.
– Хочу и лезу, – ответил он.
– А я не хочу! – сквозь слезы ответила она. Опять слезы. Опять плачет. Стас взял ее за рубашку и хорошенько встряхнул. Злость на себя, на нее, на дурацкую ситуацию, на проблемы – все затмило сознание. Люба всхлипнула, вцепилась ему в руки своими ногтями. И отпустить нельзя, а то ловить придется.
– Нет. Так дело не пойдет. – Стас вытряхнул ее из одеяла и откинул его в сторону. Люба еще попыталась сопротивляться, но он перехватил ее руки и прижал их к кровати, а следом и ноги, закинув на них свою ногу. Она замерла. – И что дальше?