Цветок среди кирпичей
Шрифт:
– Что мы сделаем? Собирай вещи, я тебя к бабушке отвезу, – сказал он.
– А мама?
– Маме лечиться надо. Опасно тебе здесь оставаться.
– Вполне нормально, – возразил Ярик.
– Ты в школу не ходишь. Дома еды нет. Рано или поздно заинтересуется таким положением дел участковый. И проблемы будут. – Стас говорил неожиданно мягко. Люба с удивлением посмотрела на него. Он лишь слегка улыбнулся ей.
– Давай я тебе вещи помогу собрать? – предложила Люба.
– Не хочу никуда ехать. Вот почему так? Как ты приезжаешь, так
– Это ты зря. Скажи спасибо, что я появился вовремя. Через пару месяцев у твоей матери появятся компании таких же обдолбанных друзей, как и она. Тебе на это все смотреть охота?
– Мне не нравится, когда у нас компании.
– А будет еще хуже. Может, то, что ты уедешь сейчас, поможет ей за ум взяться. В жизни все бывает. – Стас сам не верил в слова, которые говорил. Почему-то Люба это поняла сразу, а Ярик поверил. Или захотел поверить в это. Он шмыгнул носом, тяжело сглотнул.
– Поможешь? – спросил он Любу.
– Конечно, – она улыбнулась ему.
Стас не стал участвовать в сборах. Пошел искать документы Ярика. Его злило все происходящие. Нет, он знал, что Розетта небольшого ума девка, но такое творить – это совсем с катушек слететь надо. Нравится ей жить за счет мужиков. Ладно. Но забыть о ребенке – это предел всему. Алкоголь и наркотики совсем разум затуманили. И Стас об этом не знал. Ему казалось, что достаточно присылать деньги на сына, а он сам вырастит. Да уж. Вырастит. С такой-то матерью. Это теперь надо потратить время на перевод из одной школы в другую. Волокита. Но пока у него есть время, можно этим заняться.
Детвора справилась за полчаса. Неплохо. И Ярик вроде перестал грустить. Чего-то Любе рассказывал, та засмеялась. Все образуется. По крайней мере, Стас на это надеялся.
Город, в котором жила мама, находился под Тверью. Не так и далеко, но и не близко. Пришлось на дорогу потратить три с половиной часа. Детвора вначале болтала. Потом резко замолчали. Стали в окна смотреть. Все вокруг было в снегу. Красиво. Не как в грязной Москве. Город ему этим и не нравился. Но чтоб поработать – самое то.
А вот и родные места. Маленькие деревянные дома вперемежку с пятиэтажками. Глухая провинция. А всего ничего отъехали от Москвы с ее ночными огнями. Любе здесь точно не привыкать. Сама в похожем городе жила, размером с головку булавки, если посмотреть на карте. Маленькие городки. В них есть какая-то прелесть, которую он никак не мог понять. Может в размеренности и простоте жизни? Где каждый знает друг друга, если не по имени, а уж точно в лицо? Или в этом белом чистом снеге, который остается таким и в городе?
Люба скатала снежный комок в руках и смотрела, как он медленно тает, пока он вытаскивал сумки из багажника. Интересно, о чем она думает? Потом решительно разломала комок и кинула его в сугроб. Потом узнает. Если не забудет.
Первый этаж. Трёхкомнатная квартира, в которой всегда было многолюдно.
– Привет, мелкота. Мать чего делает?
– На кухне. Ужин готовит, – ответила растерянно девочка. – А вы кто?
– Нюра, кто там? – из кухни вышла женщина лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в пучок. Она на минуту остановилась, а потом просто молча обняла Стаса. – Что же ты не позвонил? Предупредил, что приедешь.
– Так спонтанно все получилось, – ответил Стас. – Я Ярика привез.
– Ярик? Да тебя не узнать! Вытянулся как! А на тебя и не похож. Разве только взглядом. Взгляд точно твой. Как у волчонка, – она потрепала Ярика по голове. Тот резко отскочил в сторону. – Проходите. А что в сумках?
– Можно пока Ярик у тебя поживет?
– Хоть все оставайтесь, – она улыбнулась.
– Я на это и надеялся.
Люба ко всему решила относиться нейтрально. К тому же побывать в гостях у родных Стаса было лучше, чем видеть, как он напивается, гадая, стоит ли его опасаться. Вчера она весь день провела как на иголках. Но прошло все мирно. Он пил да литературу обсуждал. Отец, когда пил, то политику обсуждал, а этот Достоевского. Пусть она и не читала Достоевского, но много о нем узнала за прошедший день. Самое дурное ее день рождения. Одного хорошо, что Стас решил к ней относиться как к ребенку. Та история, когда она должна была его соблазнить, показалась ей совсем дикой и глупой. Если бы тогда отец на нее не надавил, Люба бы не согласилась. Сейчас, узнавая Стаса, она все больше радовалась, что тогда у нее ничего не получилось. Он ей не нравился. Вызывал какое-то противное чувство в душе. Представить, что пришлось бы с ним целоваться, ее начинало передергивать от отвращения. Но общаться с ним было интересно. Или скорее неопасно.
У матери Ярика было еще трое детей. Так их было шестеро. Но как Люба поняла из разговора, один сын учился в институте в Санкт-Петербурге, дочка замуж вышла, а Стас в Москве болтался. Родных у нее было лишь двое. Остальные или взяты под опеку или приемные. Стас вкратце обрисовал ситуацию, связанную с Розеттой.
– Я не могу пока мальчишку к себе взять, – воруя морковь со стола, сказал Стас.
– Пока? – она на него вопросительно посмотрела.
– В этой жизни все возможно. Думаю, – ответил Стас.
– Витя, Саша, покажите Ярику комнату. И вещи из коридора заберите, – велела им мама. Те скривили рожицы, но пошли выполнять приказ. Люба извинилась и ушла в ванную. Пока. Интересно, он хотел завязать? В этой жизни все возможно. Хотя это не ее дело. Она умылась и вышла в коридор. В стену полетела кукла. Нюра зло подняла ее и кинула вновь в стену.
– И за что ты ее так? – спросила Люба.
– Она не хочет косы заплетать! – сказала девочка. – Видишь? Крутится все время, поэтому и кривая прическа. А ей на бал идти!