Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
Воспользовавшись неразберихой, она вошла во двор, чтобы лучше видеть происходящее. Никто не обращал на нее никакого внимания. Наконец подруги невесты покинули молодых, и Махеш остался вдвоем с женой в огромном зале, залитом ярким светом. Музыканты играли на улице. В дом музыка, наверное, тоже проникала, но вряд ли ее сейчас слышали молодые, ослепленные любовью и ожиданием счастья.
Махеш взял свою жену за руку и поднялся с кушетки, на которой они сидели. Вдвоем они направились вверх по лестнице, увитой светящимися гирляндами. Рай Сахеб потрудился на славу, украшая свой дом к торжеству. Там, наверху, находились спальные покои, в которых молодым предстояло провести их первую брачную ночь. Мина, не выдержав, бросилась внутрь дома.
Махеш шел по залитой огнями лестнице, глядя влюбленными глазами на жену. Впереди у негр было целая жизнь, полная любви и счастья. Мина хотела окликнуть его, но не смогла, хотела застонать от горя, но ни звука не вырвалось из ее груди. Ничего уже нельзя было поправить. Все рухнуло, и бесполезно было пытаться что-то изменить. Оставалось только молча и скорбно нести свой крест.
Не вынеся этого зрелища, она разрыдалась и выбежала из дома. Никого уже не было во дворе, кроме слуг. Мина вышла на улицу и направилась к площади, не видя дороги, и слезы заливали ее лицо.
В домах гасли огни, на улице прохожих почти не осталось. С площади, куда вышла Мина, исчезли торговцы и поздние покупатели. Только у одной из лавок спорили два человека.
— Так нельзя! — донеслось до Мины.
— Не нам решать! — возражал второй спорщик.
— Нет, нам! — не унимался первый. — Тот, кто попирает обычаи, достоин смерти.
Мина вздрогнула, испуганно оглянулась и прибавила шаг. Эти люди спорили о чем-то своем, но их последняя фраза относилась и к ней. Это она согрешила, нарушив принятые у людей законы, она презрела обычаи, и вот теперь наступает расплата. Позор! Позор! Она достойна смерти!
Прибежав на вокзал, Мина обнаружила, что ее поезд отправляется через четверть часа. Она купила билет и в вагоне села в самом углу, подальше от людей. Она не имела права быть со всеми вместе, была недостойна этого.
Поезд тронулся. Проплыли за окном станционные огни. Свет в домах уже не горел, город спал. В этом городе оставался Махеш. Теперь она не могла сказать «ее Махеш» — он принадлежал другой.
Чужой Махеш, чужой город, чужие люди вокруг. Она уронила голову на руки и зарыдала. Никого не было рядом, и она могла поплакать вволю.
Прошел по вагону проводник. Мина сделала вид, что спит. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.
Поезд уже покинул пределы города, за окном чернела ночь, и только звезды на небе печально смотрели на землю.
Мина в полузабытьи пробыла всю дорогу, и только когда за окном забрезжал рассвет, вскинула голову. Оказывается, она уже подъезжает к родному городу, к дому, который покинула совсем недавно, преисполненная надежд, и вот теперь возвращается, обманутая и отвергнутая.
СМЕРТЬ ТАК ЖЕЛАННА
В доме было темно и тихо. Мина остановилась в воротах и посмотрела на темные окна, не в силах сделать следующий шаг и войти во двор. Здесь, в этом доме, должен раскрыться ее позор, пусть не сегодня, но уже очень скоро, и она не осмеливалась позвонить в дверь.
Гасли последние звезды. Небо посерело, обещая наступление близкого дня. Решившись, девушка, измученная переживаниями последних суток и бессонной ночью, проведенной в поезде, несмело подошла к двери дома. На ее звонок долго никто не отзывался, потом щелкнула задвижка и дверь открылась. На пороге, кутаясь в платок, стояла няня Гангу.
— Ты вернулась? — удивилась няня. — Ночью?
Мина стояла на пороге, не отвечая и глядя невидящими глазами куда-то мимо няни.
— Что же ты стоишь? — ласково спросила женщина, с тревогой всматриваясь в лицо Мины. — Проходи, девочка моя. Давай твой чемодан.
Она заперла дверь и прошла вслед за девушкой в ее комнату.
— Что, свадьба не состоялась? — В ее глазах таилась тревога. — Мина! Ты ведь ездила на свадьбу подруги? — сказала она то ли вопросительно, то ли утверждающе.
— Что? — спросила Мина, словно очнувшись.
Няня привлекла ее к себе, обняла.
— Свадьбы не было?
— Свадьбы? Была, свадьба была, — прошептала Мина и расплакалась, не в силах больше сдерживаться.
Тетя за стеной проснулась, разбуженная шумом, и теперь пыталась понять, что происходит.
— Почему же ты плачешь? — спросила няня. — С тобой что-нибудь случилось? — И она взглянула на Мину встревоженно.
За стеной тетя растолкала своего мужа.
— А? — вскинулся тот. — Что такое?
— Т-с-с! — приложила она палец к губам и показала на стену. — Слушай!
— С тобой что-то случилось? — повторила вопрос няня Гангу.
— Ничего не случилось! — сквозь рыдания говорила Мина. — Ничего не случилось!
Она почти кричала сейчас.
— Как это «не случилось»? — не поверила няня. — Я же вижу, что ты от меня что-то скрываешь. Вернулась почти в тот же день, ночью, вся в слезах. Ну, пожалуйста, перестань плакать, успокойся. Скажи мне лучше, кто тебя обидел? — и погладила Мину по волосам так нежно, как могла делать только она.
Затаив дыхание, к этому разговору прислушивались Санд и его жена.
— Девочка моя, — продолжала няня ласково, — расскажи, что случилось?
— Ах, няня, — произнесла Мина сквозь слезы, — этот человек обманул меня!
Тетя вздрогнула, обеспокоенно взглянула на мужа.
— Как? «Обманул»? — переспросила няня Гангу.
— Да, няня, да, обманул, — говорила Мина, рыдая. — Теперь…
Она запнулась, не в силах продолжать. Няня смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
— Теперь у меня будет ребенок! — выдохнула Мина.