Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
О своих страхах она ничего не говорила, чтобы не тревожить Мину лишний раз. Только нежно обнимала приговаривая:
— Я с тобой, девочка моя. Мы вместе.
И еще няня тревожилась при мысли о том дне, когда родится ребенок. Боялась, что Мина, истерзанная переживаниями, возьмет на себя еще один грех — откажется от ребенка. Ведь она не хотела его и страшилась его рождения. Как было убедить ее, что ребенок меньше всех виноват в том, что произошло. Он не может отвечать за чужие грехи. Впереди его ждала многотрудная жизнь, и он должен находить утешение хотя бы в материнской любви.
— Вот родится наш маленький, и мы заживем совсем хорошо, — говорила осторожно Гангу. — Ты будешь ухаживать за ним, а я — петь песни, чтобы он не плакал.
Говорила, а сама испытующе и тревожно заглядывала Мине в глаза и потом спрашивала:
— Правда? Ведь так?
— Да, няня, — отвечала Мина, но говорила это только затем, чтобы не расстраивать добрую женщину.
Сама Мина не представляла их дальнейшей жизни. Когда появится это крикливое нежеланное существо — что будет после? Ведь он не принесет в их дом счастья, он будет постоянным укором своей матери. Уж лучше бы он умер! Подумав так, Мина пугалась и истово просила у неба прощения за свои недобрые мысли. Ей оставалось только подчиниться судьбе и ждать, что, принесет ей завтрашний день.
Гангу обхаживала Мину, стараясь освободить ее от работы.
— Уже скоро, Мина, — говорила она. — Ты не хлопочи по дому, не надо. Вот когда родишь…
И улыбалась доброй улыбкой.
Схватки у Мины начались в отсутствие няни. Она вдруг почувствовала себя плохо, упала, но смогла добраться до кушетки. Ей было очень больно, она кричала, но никого не было рядом, и некому было помочь, поддержать ее в эти минуты.
Ребенок словно хотел наказать ее за то, что она желала ему смерти, и делал ей очень больно, так больно, что Мина готова была сама умереть, чтобы не чувствовать этой боли.
Гангу в это время находилась в доме Санду. Она хлопотала по обыкновению на кухне — и вдруг сердце ее сдавило, она охнула и опустилась на пол. Хозяйка, проходившая в этот момент мимо, спросила:
— Что случилось, Гангу?
— Не знаю, моя госпожа, — ответила няня. — Что-то с сердцем…
— Полежи, — предложила хозяйка. — Отвести тебя на улицу, в тень?
— Нет, моя госпожа. Могу ли я сегодня уйти пораньше? Что-то мне нездоровится.
— Что ж, иди, — пожала плечами хозяйка.
Няня вышла из дома, думая о Мине. Боль, пронзившая ее, не была обычной болью. Это была тревога, и теперь ноги сами несли Гангу домой. Она почти бежала по улицам, а впереди будто кто-то звал ее, молил о помощи.
— Мина! — шептали губы старой женщины. — Девочка моя! Что с тобой?
Прохожие оглядывались и смотрели ей вслед.
Мина то кричала, то плакала. Силы уже оставили ее, она не могла больше бороться с болью. И когда она уже решила, что не выдержит, умрет, дверь хижины распахнулась.
— Мина! — охнула с порога Гангу.
Она все поняла и засуетилась вокруг девушки, стараясь успеть все сделать — и помочь роженице, и подбодрить ее. Она была мудра, добрая няня, она все знала и все умела, и уже через несколько минут измученная Мина, которая только что готова была умереть, улыбалась слабой улыбкой, потому что нежные руки Гангу сотворили чудо: боль уходила и возвращалась жизнь.
— Милая няня, — прошептала благодарная Мина, — как хорошо, что ты пришла.
— Я здесь, доченька, я рядом.
— Мне было плохо без тебя. Очень плохо.
— А теперь я здесь. И плохо уже не будет.
Няня хлопотала вокруг Мины, и каждый ее жест был строг и выверен, словно она каждый день принимала роды.
— Еще немного, девочка, уже скоро, — приговаривала она.
— Я знаю, — отвечала Мина. — Я чувствую.
И тут же застонала от пронзившей ее тело боли.
— Потерпи, — уговаривала Гангу. — Немного потерпи.
Боль была так сильна, что Мина думала: еще немного, и она потеряет сознание, — и вдруг пришло облегчение, непередаваемое чувство легкости, и в следующий миг она услышала крик родившегося ребенка.
— Вот он какой у нас! — приговаривала няня. — Вот какой чудесный!
Мина боялась повернуть голову, чтобы посмотреть на ребенка.
— Посмотри!
Мина скосила глаза, увидела искаженное криком детское личико и поспешно отвернулась.
— Мина! — позвала ее няня.
— Не хочу! — сказала молодая мать и разрыдалась. — Не хочу я смотреть на него! Он не нужен мне!
— Не говори так, — попросила Гангу. — Посмотри на него — человек родился. У тебя сын, сын родился.
Но Мина не отвечала. Слезы текли по ее лицу. Она очень страдала все эти месяцы, но старалась сдерживать себя, и вот теперь вдруг прорвалась вся скопившаяся боль, и она дала волю слезам. Никто в целом мире не мог бы ее сейчас утешить, и няня поняла это. Старая женщина знала, что время лечит, надо терпеливо ждать, когда раны зарубцуются. Жизнь не останавливается, даже когда людям горько и плохо.
— Ничего, маленький ты наш, — приговаривала Гангу, с нежностью пеленая малыша. — Сейчас ты плачешь, потому что пришел в этот мир, и все тебе здесь незнакомо и кажется враждебным. Но есть люди, которым ты дорог, которые защитят тебя и всегда придут на помощь. Не плачь, малыш.
Она чувствовала нежность к этому маленькому беззащитному существу и готова была дарить свою любовь тем, кто был рядом с ней. Так подсказывало ее доброе сердце.
ПРЕДСКАЗАНИЕ АСТРОЛОГА
Вскоре у Малти должен был появиться ребенок.
В один из дней Рай Сахеб повез свою дочь к астрологу. Астролог, старый седой индус, смотрел на нее внимательно и чуть сурово. Малти смущалась и краснела, потому что все это было предпринято ради нее, и даже не ради нее самой, а для того, чтобы определить, будет ли милостив к ним Всевышний, дав возможность Малти благополучно разрешиться от бремени, и еще — кто же все-таки родится: мальчик или Девочка.