Цветок забвения. Часть 2
Шрифт:
— Постой, Чили! — окликнула я, когда она приблизилась к горному потоку, срывающемуся вдали водопадом. — Не делай этого!
— Не делать чего? — Она обернулась, недоумевая. — Я не собираюсь прыгать, Но даже если и так, тебе-то что? Опять хочешь меня спасти? Ты молчала там всё время, а теперь, когда тебя никто не слышит, решила заговорить? Не поздновато ли?!
— Я верила, что ты… Что ты сама сможешь… — Конечно, я должна была вмешаться. Но, как оказалось, Чили злило не это.
— Это ты должна была рассказать им всем! — заявила она, совершенно меня обескураживая. — Ты, а не Виола! Ты же поняла всё вчера. Так почему промолчала? Почему именно Виола…
Предала
Ей казалось, что такое развитие событий она перенесла бы менее болезненно.
Это был единственно приемлемый сценарий: когда её тайна открывается в ходе происка врагов, а не когда она, поддавшись на уговоры Виолы, решит сама во всём признаться. Пусть даже последствия были бы точно такими же: оскорбления, всеобщий страх, презрение и изгнание. Но тогда Чили могла бы обвинить во всём меня. Ненавидеть меня. Проклинать.
Потому что проклинать Виолу она не умела.
Да, у меня было больше причин испортить ей жизнь. Я не клялась ей в верности. Она насмехалась надо мной. Под священным деревом, в момент, когда девочки искали себе пары, она определила меня как своего врага.
Возможно, поэтому Чили решила в итоге не отступать от первоначального плана.
— Это всё из-за тебя!
Рухнув на колени, она не заплакала, а по-звериному зарычала от злости и унижения. Я поняла, что она пришла к реке, чтобы шум воды заглушил её крик. Она стыдилась своей боли и гнушалась утешений. Но я всё же подошла ближе, садясь напротив, а у Чили не нашлось сил прогнать меня.
— Если причина твоих слёз — я… — Я осторожно протянула к ней руку. — Тогда позволь мне стереть их.
Она вскинула на меня удивлённый взгляд, который тут же ожесточился.
— Просто поразительно, какая ты изобретательная, когда дело касается издевательств.
— Мне жаль, что моё утешение выглядит издевательством. — Я опустила руку. — Похоже, мне, правда, не стать Девой.
— Так ты теперь считаешь, что мы одинаковы?
— Нет. Но что важнее, я считаю, что ты и на мужчин не похожа.
— Много ты понимаешь!
— Я видела их.
Чили широко распахнула переполненные слезами глаза, и я только теперь узнала, что они светло-голубого, небесного, божественного цвета.
— Ты видела… — Очевидно, сама она не имела о них ни малейшего понятия, и те её слова под ивой были отражением слухов, не более.
— Да. — Я задумалась. — Они больше похожи на животных, чем на людей. У них шерсть повсюду, а на лице они отращивают себе длинные волосы, под которыми прячут рты, не умеющие улыбаться. Их тела бесформенны. Они точно не умеют танцевать. Их руки грубые и большие, предназначенные для убийства, а не для объятий. На них страшно смотреть. Их ничем не украсить и сами они никогда не станут украшением чего-либо. Если бы ты увидела их, то никогда бы больше не сомневалась в том, что ты — истинная дочь клана. Ты другая — да. Но таким и должен быть ребёнок, рождённый Метрессой.
Чили слушала меня, затаив дыхание. Для пущей убедительности я достала из кармана зеркальце, которое мне после вчерашнего «урока» подарила наставница. Она сказала глядеться в него каждый раз, когда меня оскорбят. Кто бы мог подумать, что однажды оно пригодится прекраснейшей из нас.
— Посмотри на себя. — Я придвинулась к ней. — Твоей красоте завидуют все. Каждая хочет, чтобы твои глаза взглянули на неё хотя бы раз. Сама подумай, разве Метресса могла родить мужчину? Разве её плоть могла настолько искалечить собственное дитя? Она любит тебя больше, чем всех своих сестёр и дочерей. Ты более едина с ней, чем была её единая когда-то. Твоим Внутренним миром было чрево нашей госпожи. Она подарила тебе тысячу настоящих материнских поцелуев. Она сама вскормила тебя. Она утешала тебя и пела колыбельные. Любая ненависть кажется жалкой на фоне такой любви.
Чили заворожено слушала, смотря не в зеркало, а на меня, и я смахнула её слёзы. Притихшая, раскрасневшаяся от плача и смущения, она казалась ожившим маком…
— Чему ты веришь больше: им или своим глазам? — спросила я. — Они просто глупые трусихи, которые боятся любого упоминания о мужчинах. Вот увидишь, завтра они снова будут заискивать перед тобой.
— Виола… Моя единая сказала мне убираться.
— Никто не смеет тебя прогонять. Ты родилась у хозяйки этого места, а мы только гости здесь. Нас выгнали из нашего родного мира, и мы пришли в твой. Кто такая Виола, чтобы командовать здесь?
— Ты не понимаешь. Мы предназначены друг другу уже давно. Я не могу без неё… — Чили запнулась, когда её «озарило». — Так вот чего ты добиваешься? Хочешь занять её место?
— Нет. Мне это ни к чему. Я вообще не хочу обучаться.
Она прищурилась.
— Тогда с чего тебе быть такой доброй со мной? Разве ты не должна смеяться громче всех? Даже моя пара отвернулась от меня, а ты готова ради меня отвернуться от всего клана? Хватит этого жалкого вранья! — Она швырнула зеркальце в реку. Драгоценный подарок Мяты, знак её покровительства и любви, утонул. — Если бы ты в тот раз не тянула руки, куда не следует, ничего бы этого не случилось! Вот и всё, что от тебя требовалось! Не смотреть, не разговаривать и не лезть ко мне! Когда ты рядом, становится только хуже. Всегда. — Она вскочила на ноги. — Просто… просто оставь меня в покое.
Я молча провожала её взглядом, ещё более разозлённую, чем до моего утешения. Как она могла подумать, что я хочу стать её единой? Очевидно же, нам даже подругами быть не суждено.
Новость обрушилась на горы стихийным бедствием, и даже те, кто знал о тайне Чили, присоединились к всеобщей панике.
Метресса родила мальчика?!
Последняя капля в чаше терпения её сестёр.
Одно только то, что она нарушила негласный запрет Дев и вышла во Внешний мир в полнолуние, поставило на неё клеймо падшей. Потом она родила ребёнка, от чего возопил весь Внутренний мир, но, учитывая, что это случалось не впервые, волнения удалось подавить. Преступление же, которое открылось теперь, касалось не только главы. Это было падением всего клана. Это подрывало священные устои. Ставило под вопрос необходимость самой изоляции.
Мужчина жил среди нас всё это время. Единственный, кому удалось проникнуть в наш мир.
Уже на следующий день у скалистого дворца собрался весь клан. Некоторые из Дев распаляли толпу, задумав устроить самосуд. Большинство пришло туда из любопытства. Среди них была моя мати. Впервые, находясь в окружении живых, она пребывала в хорошем настроении.
Что за чудесный праздник!
Действительно, нигде и никогда больше нельзя было встретить разом столько прекрасных женщин, сплотила которых ненависть. Ропща и толкаясь, они требовали Метрессу выйти к ним, потому что сами никогда в жизни не стали бы штурмовать её величественный дом. Вырубленный прямо в скале, украшенный колоннами и скульптурами — он появился здесь по воле Мудреца одновременно с мифями. И те, кстати, тоже были частью убранства. Ручные питомцы Метрессы разгуливали во дворе, делая защиту абсолютной. Они рычали в сторону толпы и точили когти о камень, создавая идеальный аккомпанемент для брани.