Цветок забвения
Шрифт:
Маяр любил Руи.
Но Илая он любил сильнее.
Он им восхищался. Слухи, которые о нём ходили, разжигали в Маяре какую-то извращённую мужскую гордость, которая возбуждала его сильнее женской красоты.
— Ты принадлежишь мне! — Маяр даже Руи не говорил этого так часто, как сыну.
Илай был идеальным наследником во всём за исключением первородства, и это единственное преимущество, которое было у Ями перед ним. Неоспоримое, безусловное, самое главное. Остальное — дело практики.
Она следила за ним, подсматривала, подслушивала, ходила по пятам.
Она убивала кошек и щенков и оставляла
Она отвешивала пощёчины неприкосновенным женщинам гарема, которых он защищал.
Она настолько преуспела в этом, что Илай в итоге сдался и признал в ней достойного ученика. Он стал её мастером, отчего предвкушать момент, когда он станет её слугой, было ещё приятнее. Однажды мужчина подарил ей золотую заколку, которую она в своих одиноких играх превращала в браслет, обвязывая тесёмкой, или в кулон… или в кольцо.
Маяр и её родители всё чаще твердили о свадьбе, и ей становилось любопытно… Но однажды Илай чуть было не зарезал старика за такие разговоры.
Божественный момент.
Она вдруг поняла: Илай любит её. Не так, как беспомощный отец или вечно напуганная мать. Не так как Маяр Руи или Руи Илая. И уж точно не так, как те, кто хотел на ней жениться. По-настоящему. Благородно. Он готов был нарушать запреты ради неё, даже убить родного отца. Она обязана была поскорее стать его госпожой, чтобы дать ему все права на её защиту.
Ями заискивала перед Маяром с этой целью. Старик должен был поскорее увидеть в ней нечто большее, чем приёмник для спермы. Она следила за порядком в доме и докладывала ему обо всём… И вот однажды ей стало известно о тайне Илая.
Дева в их доме.
Само собой, она поспешила поделиться этой новостью не с матерью или отцом, а с Маяром, который в тот момент демонстративно обижался на сына.
— Не злитесь на Илая! Вы даже не представляете, какой подарок он вам приготовил, чтобы заслужить прощение! Он даже Дитя привёл, чтобы…
— Дитя здесь?! — Старика это уже взбодрило. — Почему мне никто не доложил? Своевольные ублюдки! Кто здесь заслуживает его внимания больше, чем я?
— Дева!
— Что?! Эта потасканная…
— Настоящая Дева! Илай был на Востоке и принёс её в ящике. Он прячет её в своей комнате, дожидаясь подходящего случая, чтобы преподнести вам.
Маяр, как и Ями, рассудил, что, конечно, самому Старцу женщина без надобности. И хотя его тело уже не реагировало на женщин так, как прежде, любопытство привело Маяра в комнату сына. Там было Дитя, да, но его старик даже не заметил. Он пошёл к кровати, игнорируя отшельника до тех пор, пока тот не напал на него.
Так настал час славы Ями.
Противник был одного роста с ней, безоружен, беззащитен, видел основную угрозу в генерале, а не в его внучке, и у неё как раз был приём на такой случай. Оказавшись за спиной отшельника, она накрыла его глаза ладонями и с силой вжала пальцы в веки. Дитя истошно завопило… но уже через секунду захлебнулось криком: Маяр перерезал ему горло. Брызнувшая кровь попала Ями на лицо. Отскочив в сторону, она следила за тем, как судья падает на пол, ползёт к кровати, скользит в собственной крови, протягивает руку к Деве. Рана на его горле стала быстро затягиваться…
— Убей его, — приказал Маяр, бросая ей под ноги кинжал. Он был слишком занят, чтобы сделать это сам.
И Ями подчинилась. Потому что не могла не подчиниться. Она слишком долго ждала момента доказать ему… услужить… стать достойной…
Прижав маленького гостя к полу, она не целясь ударила в хрупкое тело. А потом снова и снова, пока Дитя не перестало брыкаться. Его драгоценное облачение было истерзано и перекрашено.
Страх обрушился на неё, только когда Ями вышла из комнаты. Лишь столкнувшись в коридоре с Илаем, она поняла, что ей придётся отвечать за содеянное, и, прежде всего, перед ним самим. Она никогда не видела мастера таким взбешённым. Таким… напуганным. Его безумный взгляд дал ей понять: он никому не собирался делать подарки. Никогда больше. Он принёс Деву не для отца. Для себя. Он сходил по ней с ума, хотел защищать её, быть только её слугой. Он любил её больше кого-либо, мечтал жениться на ней и делать с ней все те пошлости, которые делал сейчас Маяр.
Ужас и обида стёрли послевкусие торжества. Вонь убийства стала нестерпимой, и Ями стошнило, когда она выбежала из дома. Её тут же окружили люди, теребя, и она закричала, подчиняясь порыву, который она предпочла называть инстинктом самосохранения.
— Он убил их всех! Это Илай! Илай сделал это!
Охрана рванула в дом, а Ями сбежала из него, как и всегда, когда дело пахло жареным. Но в этот раз им запахло буквально: когда она вернулась, дом уже догорел, а внутри пожарища копошились мародёры. Головы членов её семьи были насажены на пики ворот. Она с трудом нашла ту, на которой было написано «Наследник». То, к чему она так стремилась, ради чего готова была пожертвовать всем, было не просто жестоко уничтожено — опозорено и выставлено напоказ.
Илай сделал это.
В тот момент ей хотелось убить каждое живое существо. Ями мстила всем, кто попадался ей на глаза: от насекомых до людей. Клеймо способствовало этому. В том, что оно защищает её и причиняет боль всем остальным, было что-то от божественной справедливости. Но иногда на поверхность, над чувством собственного превосходства, поднималось нестерпимое одиночество. Даже если она прибивалась к какой-нибудь банде, то никогда не задерживалась там надолго, потому что быстро привязывалась. Трепет, который всё чаще возникал в её взрослеющем теле, нарушал её планы, будоражил худшие воспоминания. Разочаровываясь в себе, она становилась всё более жестокой, пока в итоге убийство не вошло в привычку. В этом уже не было никакого глубинного смысла, просто способ решать проблемы. Она никогда бы не подумала, что однажды столкнётся с кем-то, кто возвёл убийство на совершенно иной уровень.
К моменту, когда Ями встретилась с Датэ, о нём уже знали все. Она не собиралась знакомиться с ним лично, только увидеть, на что способен сильнейший отшельник. Поговаривали, что он сжигает целые города, чтобы достойно почтить память своих павших солдат. Но почему-то от него самого никогда не пахло дымом. Наоборот, чем-то сладким… как будто цветочным.
Она добилась аудиенции с ним случайно. Когда попыталась его ограбить.
Она пошла на это не из жадности. Нет, это было чем-то принципиальным. Ями пробралась в его лагерь ночью и была схвачена его солдатами. Её бы убили, если бы она не применила свой знаменитый "жгучий захват".