Цветок Запада
Шрифт:
– Мой король, – наконец промолвила Имоджин, – будучи сюзереном Каррисфорда, я имею право и обязанность искать возможности отомстить лорду Ворбрику. Он напал на мой замок, убил моих родственников и слуг, разорил мою собственность и испоганил мои земли, а кроме того, пытался изнасиловать и убить меня. Будучи слабой женщиной, я не смогла бы сама справиться с ним, и поэтому я использовала моих воинов, как это разрешено законом.
– Не ваших воинов, леди Имоджин! Вашего мужа!
Имоджин пыталась лучше сформулировать ответ, когда
– С вашего позволения, государь, это не совсем так. Согласно брачному контракту, засвидетельствованному в этом зале, моя жена остается сюзереном Каррисфорда, а эти воины были наняты для охраны замка.
Опять в зале раздался шум, но теперь это не были крики возмущения. Имоджин подумала: неужели Фицроджер на ее стороне? Она не смела даже взглянуть на него.
– Итак, – продолжал Генрих, постучав пальцами, украшенными перстнями, по столу. – Вопрос состоит в том, имела ли право Имоджин из Каррисфорда, будучи хозяйкой этого замка, судить лорда Ворбрика, или она должна была арестовать его и предоставить суду.
Имоджин надеялась, что они оба станут обсуждать этот вопрос, не привлекая ее, но не тут-то было. Генрих резко спросил:
– Ну, женщина?
– Милорд Фицроджер считал, что скорый суд был его правом, и то же самое думала я.
В зале началось сердитое перешептывание и всеобщее возмущение. Имоджин стала верить тому, что отец Фульфган был прав: Фицроджеру придется ее публично высечь, чтобы прийти в себя после всего случившегося. Судя по состоянию дел, она и сама считала, что это было бы слишком легкое наказание.
– Но ваш муж мог бы предложить лорду Ворбрику честный поединок, – заметил Генрих. – Вы же не оставили ни единого шанса вашему врагу.
Имоджин гордо сказала:
– Государь, если бы мой муж не был ранен, его воинское искусство не дало бы лорду Ворбрику никакого шанса.
Она слишком поздно поняла, что так уверенно отвечать королю не стоило.
Генрих мрачно посмотрел на нее.
– Вы что, не понимаете, женщина, что рука Божья направляет правосудие во время сражения?! Самый слабый может победить сильнейшего, если Господь Бог на его стороне.
Было похоже, что перед ней открылась дверь в яркий солнечный день, хотя Имоджин побоялась пройти через нее. Но не войти туда тоже не смогла – перед ней было столько соблазнов. Она глубоко вздохнула.
– Тогда, государь, Бог был явно на моей стороне!
В зале снова раздался шум, но на этот раз не такой зловещий. Имоджин даже показалось, что она услышала, как кто-то рассмеялся. Но она могла и ошибаться из-за сильного волнения. Она прекрасно понимала, что никто из лендлордов не станет оспаривать право наказывать врагов без того, чтобы не ослабить свои собственные позиции в данном вопросе. Поэтому сейчас они были на ее стороне, а не на стороне короля.
Имоджин уловила, как что-то промелькнуло в глазах Генриха. Что это было – злость или восхищение? От волнения у нее стала кружиться
Генрих продолжал раздраженно барабанить пальцами по столу.
– Имоджин из Каррисфорда, у тебя слишком острый язык, и чувствуется хорошая школа. Теперь посмотрим, как ты сможешь оправдать свое нападение на собственного супруга.
Это значит, что я смогла отвести от себя первое обвинение, неуверенно подумала Имоджин.
– Ну-у-у! – приказал ей король. Женщина попыталась заговорить, но не смогла найти нужных слов.
– Я подумала, что он будет убит, – просто ответила она королю.
В зале воцарилась тишина, более красноречивая, чем любые слова и выкрики.
Генрих тяжело откинулся на спинку кресла.
– Ты считала, что лорд Фицроджер не сможет победить лорда Ворбрика? Но ведь ты только что утверждала совершенно противоположное.
Имоджин быстро посмотрела на Тайрона, но ничего не смогла прочитать у него на лице и склонила голову.
– Я подумала, что он недооценивает серьезности своих ран, государь.
Она понимала, что так не защищаются, и ждала приговора. Но король поразил ее, обратившись к ее мужу.
– Милорд Фицроджер, права ли в данном случае ваша жена? Как вы считаете, смог бы убить вас во время этого поединка Ворбрик?
– Как всегда, государь, я полагался только на волю Божию, – ответил ему Фицроджер.
Имоджин снова взглянула на Фицроджера. Он бросил в ответ холодный взгляд.
– Но если заглянуть в прошлое, – продолжал раздраженно настаивать король, – Как вы считаете, ваши раны не позволили бы вам победить в этом поединке?
– По-моему, нет, – просто ответил ему Фицроджер. – Я не мог пользоваться правой ногой и обеими руками.
Имоджин так хотелось оглянуться в зал, чтобы понять, как на это отреагировали все присутствующие. От них зависело все! Но она понимала, что они никогда не примирятся с тем, что женщина посмела что-то сама решать, даже если она пыталась спасти жизнь своего мужа.
Наконец король обратился к присутствующим:
– Итак, по первому обвинению. Леди Имоджин заявила, что, будучи сюзереном Каррисфорда, она имела право мстить лорду Ворбрику за преступления, совершенные против нее самой и ее людей. Кто-нибудь будет против этого?
У Имоджин в душе загорелась искорка надежды. Генрих так составил фразу, что было маловероятно, чтобы кто-то стал возражать. Наоборот, все лендлорды и рыцари станут поддерживать право лорда в таких случаях действовать подобным образом, даже если хозяйка замка была женщина.
Генрих не услышал возражений и сказал:
– Значит, так тому и быть. Но всем следует помнить, что мы стремимся, чтобы правосудие было справедливым и равнозначным по всей нашей стране, и если были бы какие-либо сомнения в отношении вины Ворбрика, я бы сегодня обязательно высказал свои сомнения.