Цветы на нашем пепле
Шрифт:
Горожане переглянулись.
– Пусть так, – пожал плечам Байар. – Мы бы могли устроить всех ваших бойцов в домах, но если вы настаиваете, ваш отряд может разбить шатры вокруг дома Геллура…
Когда они вошли в дом, навстречу им, пища и хихикая, кинулись сразу три гусенички – две личинки махаон и одна маака.
– Как?! Дети от смешанного союза?! – воскликнул пораженный Лаан.
– Приемные, – лаконично отозвался хозяин.
– Но такой напыщенной персоне никогда не понять, что приемных детей можно любить не меньше, чем родных, – в свойственной
Пока она кормила и успокаивала гусеничек, остальные расселись за большим овальным столом. Кроме Лабастьера, Лаана и Ракши, по настоянию последнего, гости, на всякий случай, прихватили еще и одного вооруженного до зубов гвардейца – маака Шостана. Но за все последующее время он, как и было велено, не проронил ни слова.
Вскоре хозяева выставили на стол сосуды с «напитком бескрылых», куски мяса волосатого угря, запеченного с плодами урмеллы, мякоть воздушного коралла и что-то еще – какие-то нанизанные на палочки колечки, кушанье, которого гости никогда раньше не видели.
– Если не секрет, что это? – осведомился Лабастьер Шестой.
– Оболочка птенца шар-птицы…
– Опять новшество, – покачал головой король.
– Ошибаетесь, Ваше Величество, – возразил Геллур. – Это блюдо указано в «Гастрономических отчетах» вашего прапрадеда, но готовить его довольно сложно, потому, наверное, не везде оно прижилось. А нам нравится, мы почитаем его за деликатес.
– В чем сложность? – поинтересовался Ракши.
– Во-первых, шар-птица должна быть совсем маленькой. Чем она старше, тем больше в ней токсинов. Во-вторых, порезанная оболочка двое суток вымачивается в воде, и вода меняется несколько раз. Наконец, после этого кольца варят, и отвар выливают. И лишь после этого их запекают на открытом огне.
– Да, муторное дело, – кивнул Лаан, – и все только ради того, чтобы потешить свое чрево…
– А вы попробуйте, – откликнулся Байар, – оно того стоит.
Гости осторожно откусили по кусочку, задумчиво пожевали и, переглянувшись, согласно друг другу кивнули.
– Удивительный вкус! – похвалил Лабастьер. – Так, вы говорите, рецепт есть в «Отчетах»?
– Да, – подтвердил хозяин. – Один в один. Там только не сказано, что наилучший вкус кольца шар-птицы приобретают после доброго глотка «напитка бескрылых».
Усмехнувшись, гости последовали этому предписанию, отведали чуть-чуть и остальных яств, а затем уж завязался разговор по существу. Начал его, само собой, король:
– Я помню доводы Наан, – сказал он. – Семейные квадраты она считала противными природе. Спорить с этим трудно. Но бабочки и не созданы природой. За долгие годы существования нашей колонии такой порядок вещей оправдал себя: маака и махаоны живут в мире. Если настаивать на слепом следовании природе, то мы не должны строить дома, не должны заниматься ремеслами, говорить и писать…
Лабастьер видел, что горожане порываются ответить, но, остановив их пыл жестом, продолжал:
– Я уже понял, что ваша позиция мягче, чем позиция Наан. Уже то, что хозяева этого гостеприимного дома принадлежат разным видам, говорит о том, что ее взгляды пересмотрены. Так в чем же они состоят? Отдаете ли вы себе отчет, что
– Позвольте мне, – начал Байар. – Наан была чересчур эмоциональна и порывиста, и ее страсть порой затмевала разум. Однако именно это ее качество заставило нас вспомнить о нашем достоинстве и перестать жить в лживой гармонии с властью…
– Да о каком достоинстве вы говорите?! – не выдержал Лаан.
– Остынь, – поднял руку король. – Продолжайте, Байар.
– Будучи вожаком народа, Наан подняла на флаг самую популярную тему возмущения – необходимость паре маака и паре махаон жить вместе. Но после ее гибели мы много спорили и много обсуждали… Дело не в квадрате. Дело в праве каждой бабочки жить так, как она хочет, и с тем, с кем она хочет, если это не ущемляет права других бабочек. Дело в праве на счастье. Если кто-то хочет жить квадратом, пусть живет квадратом. Если самка и самец махаон или маака хотят жить вдвоем, пусть живут вдвоем. Если пара смешанная, она тоже имеет право на счастье…
– Ага! – вновь не удержался Лаан. – Может быть, пусть еще самцы живут с самцами, а самки с самками? Вдруг им так хочется? Или мне завести еще парочку жен?
– Жаль, не слышит тебя Фиам, – остудил его пыл Лабастьер. Зато освободившаяся и присевшая за стол с остальными Сиэния тут же высказалась крайне резко:
– Вот к каким развратным идеям привела несвобода семейного квадрата этого глупого похотливого махаона!
Лабастьер и Ракши, переглянувшись, не смогли удержаться от смеха.
– Мой король! – вскричал Лаан. – Я не понимаю, чего вы с ними цацкаетесь?! Они нарушают закон и должны быть наказаны. Вот и всё!
Король посерьезнел:
– Если бы все было так просто… Раньше я бы и сам ни минуты не сомневался, но теперь, когда на меня снизошла мудрость предков, все стало значительно сложнее. Закон семейного квадрата ввел мой предок Лабастьер Второй, и было это совсем недавно. А тысячи лет до этого маака и махаоны жили порознь. Закон молод, и у нас нет никакой гарантии, что он столь уж безупречен. Он помог жить нескольким поколениям колонистов, но рядом с вечностью это ничто. Что касается многоженства и однополой любви, то, милая самка, – Лабастьер перевел взгляд на Сиэнию, – вопросы это не столь праздные, как тебе кажется. История бабочек и бескрылых знала и то, и другое… Однако хватит лирики. Пора принимать решение.
Он замолчал. Хозяева смотрели на него с напряженно.
– Ваше мнение, Ракши? – неожиданно обратился Лабастьер к другу.
– Закон есть закон, Ваше Величество, – отозвался тот. – Или он есть, или его нет.
– А не вы ли еще совсем недавно готовы были убить своего короля, когда его власть грозила вашей любви?
Ракши потупил взор.
– Ну так как, Ракши? Вам есть еще, что посоветовать мне?
– Нет, Ваше Величество. Тилия изготавливала незаконное оружие. Но однажды это спасло всех нас. И вы изменили закон. Боеспособность наших войск возросла в сотни раз… Но меня до сих пор гложут сомнения, правильно ли это. Есть вещи, которые усваиваешь еще личинкой.